Не обнаружив в моей сумке ничего запрещённого, он сказал:
– Проходи к пропускному пункту, для проверки документов.
Я подошёл к окошку, на которое указал пограничник, сидевшая там женщина в форме, устало выдохнув, сказала:
– Паспорт.
Выложив все документы, какие у меня были с собой, я стал ждать, пока она делала какие-то записи в своём журнале.
– В какой город следуете? – не отрывая глаз от журнала, спросила она.
И тут я замешкался: «В какой город мы следуем? Нам Михалыч об этом ничего не говорил», – вертелось у меня в голове.
Обернувшись к Павлу, я спросил:
– Паша, а в какой город мы следуем?
Паша, обернувшись к Фоксу, задал ему тот же вопрос. Но по выражению лица Фокса было видно, что такими данными он не располагает.
Тогда один из пограничников высунув руку из сумки Зевса, крикнул нам:
– В Донецк следуете, бабушке крышу чинить!
– Да, точно к бабушке, – еле сдерживая смех, сказал я инспектору.
– Эх, ребята, вы же совсем ещё мальчишки, – с досадой проговорила она и вернула мне документы.
«Вот и всё! – вертелось у меня в голове. – Я на Украине, я прошёл…»
За будкой, после узкого коридора, была огромная площадка, за которой находилось здание. На фасаде висела большая прямоугольная вывеска с надписью: «Duty Free», – лампочки, из которых состояли буквы, горели красным светом.
Словно заворожённый я смотрел на эту табличку, в памяти всплывали рассказы, о смешных ценах в торговых сетях «Duty Free». Через минуту ко мне подошёл Паша, и протянул сигарету марки «Кент».
– Откуда? У тебя же таких сигарет, не было?
– Закуривай, «погранец» угостил, ты прикинь он из Сибири родом.
Через несколько минут к нам подошёл майор, и, достав свой блокнот, попросил назвать фамилии.
– А вы случайно не из «ФСБ»? – спросил Паша.
– А как ты догадался? – улыбнулся майор.
– Смотрю вам тоже здесь досталось, – показывая на воронки, сказал я.
– Вчера с украинской территории прилетело, мы тут не на шутку всполошились все, признаюсь, я сам в укрытие полез. И главное неожиданно, после обеда, хорошо беженцев пересекающих границу не было.
Переписав наши фамилии в свою большую отделанную чёрной кожей записную книжку, майор, пожелав нам удачи, покинул нас.
– Слушай, Паша, пошли в «Duty Free», напоследок отоваримся, я слышал там цены на сигареты и алкоголь смешные.
– Нет уж, мы слишком долго ждали, чтобы теперь отвлекаться на пустяки, к тому же пока мы там будем выбирать, вся эта орава, может и без нас уехать, считать-то нас теперь некому.
– Эх, жаль, я всегда мечтал там побывать, – с досадой ответил я.
– Не унывай, за свою жизнь ещё успеем.
После того как мы покурили, пропускная способность пункта, значительно возросла, по-видимому из-за чьей-то команды данной сверху, таможенники стали расторопней с досмотром. Вокруг нас появлялись всё новые и новые лица довольных парней. Последним шёл Иавныч, на его лице впервые за несколько часов была улыбка. Подойдя к нам, он с гордостью сказал:
– Ну, всё ребята… я прощаюсь с вами, моя работа выполнена. Вы благополучно доставлены. Теперь следуйте, до дальнего кордона там вас встретят. Прощайте, сынки! – чуть не прослезившись, сказал Иваныч.
Строить нас теперь было некому, поэтому мы шли, растянувшись по два, три человека. Все шли молча, и лишь Фокс, шедший возле Паши тихо бормотал ему:
– Клоун, слезу выдавить артистизма не хватило. «Сухпай» зажал, воды не дал, а у самого «лапатник» во внутреннем кармане туго набитый «баблом» выпирает.
Так как украинский терминал ополченцы брали с боем, электричества на нём не было. В ночной темноте, поглотившей почти все постройки, отчётливо выделялись два жёлтых автобуса с горевшими габаритами. Возле них стояло несколько человек, в руках которых мерцали угольки от сигарет. Наш так называемый строй заметно растянулся, впереди, возглавляя процессию, задрав голову, бодро шагал Бродяга.
Наша компания шла в самом конце из-за Фокса, который нашёптывая Павлу очередной план, не хотел иметь лишних ушей за спиной.
Когда мы подошли к автобусам, которые стояли рядом с «КПП», возле дверей с разбитыми стеклами, на раскладном стуле сидел ополченец. В одной руке он держал веревку, которая служила механизмом для поднимания на треть обломанного шлагбаума. Другой рукой, он придерживал рукоятку ручного пулемёта закинутого на плечо.
