Неолибералистская программа предусматривает перенос функций власти как таковой на элементы определенной гражданской самоорганизации. Она понимается в очень специфическом смысле: ограничения на ее формирование вроде бы есть, но они закладываются на ином уровне, отличающемся от того, к которому мы привыкли. В СССР никто не мог организовать еще один комсомол, какими бы мотивами он ни руководствовался. Сейчас их можно создать и два, и три, и четыре, и пять. Действуя в определенных, достаточно подвижных рамках, ты можешь заниматься этим, сколько хочешь. Если ты следуешь определенным правилам, твоя деятельность будет только одобряться. Не следует по старой привычке видеть одну сквозную манипуляцию. Современные приемы манипуляции, уже освоенные властью, разнообразны и носят, как правило, локальный характер. Сейчас совершенно не обязательно усиливать полицию, достаточно увеличивать производство сериалов, направленных в определенную сторону. Произошла определенная модернизация власти, но она носила исключительно технологический характер. Были освоены определенные приемы, но не были усвоены мета-приемы, предыстория существующих ныне технологий. Поэтому система манипуляций имеет довольно рыхлый вид и работает со сбоями.
Корр: Возможно, такая ситуация позволяет обществу сформировать собственные центры этических и эстетических запросов? Успех Вашего проекта, как представляется, связан именно с тем, что его удалось превратить в такой центр.
ИК: Правильно. Общественный энтузиазм разнонаправлен. Если энтузиазм «братьев-акробатов» был направлен на организацию «Идущих вместе», то наш энтузиазм способствовал возникновению иной структуры. Пока власть жестко не скажет, что мы плохие, а они хорошие, со всеми вытекающими отсюда юридическими и силовыми выводами, пока сохраняется возможность игры на более или менее открытом поле, остается неизвестно, кто, в конечном итоге, выиграет. Я не верю в возможность эффективной чисто символической манипуляции в современном обществе при современном уровне развития технологий, не дополненной воздействием физического твердого кулака. Возможно, вся постмодернистская шатия-братия, пойдя к власти в учителя, сослужила хорошую службу, внедрив в голову власти преувеличенное доверие к рекламе и символическим манипуляциям. Власть по своей природе, даже после того разрыхления, которому она подверглась в первой половине 1990-х годов, имела внутреннюю интенцию действовать попроще: хватать, давить, откручивать головы. И то, что власть слегка развернули в сторону медийных игрищ, позволит людям, сейчас ее обслуживающим, изображать из себя впоследствии «пятую колонну», которая только и делала, что тайно власти вредила.
Корр: Получается, что очень многое сейчас зависит от наличия независимых каналов коммуникаций. Вы рассказали, как удалось создать канал распространения готовой продукции. А какими каналами Вы пользовались для того, чтобы сформировать на нее спрос?
ИК: Спрос не столько создают (подобное утверждение и есть та самая технологическая ересь), сколько пробуждают. Всегда существуют люди, которые по тем или иным причинам недовольны той реальностью, — общественной, политической, социальной, экономической, эстетической, — которая им предъявлена. Но пока у них нет инструмента высказывания, они не могут адекватно выразить собственные потребности. Когда мы начинали «Ультра. Культуру», наша основная идея была не в том, чтобы создать людей с соответствующими запросами. Мы предполагали, что они, как данность есть. А в том, чтобы дать им средство и аппарат для выражения собственных мыслей через публикацию книг, которые можно обсуждать, которые дают понятийные категории и информацию для развития уже существующих взглядов. Это гораздо более важно, чем создавать то, что ты все равно создать не сможешь. Потому что течения, пристрастия, субкультуры возникают в обществе стихийно. Разрыхление общества, которое шло с середины 1980 -х по середину 1990-х, породило множество конкурирующих дискурсов, множество субстратов в том, что ранее было единым монолитом советского народа. За это время народилось все, что хочешь, «всякой твари по паре», правда в незначительных количествах. Главная заслуга этого периода заключалась в создании диверсифицированной социальной структуры. Эта диверсификация просто не была закреплена традиционными историческими и юридическими контекстами, как скажем, в западноевропейском обществе. В 1970 году нельзя даже было представить себе существование готов или сатанистов. Теперь можно найти все, что угодно. Пусть это маргинально с точки зрения численности и наличия средств распространения соответствующих взглядов и позиций, но явно присутствует в обществе, и эти позиции можно наполнить жизнью. Когда ты начинаешь их питать, связанный с ними дискурс начинает кристаллизоваться, их понятийный аппарат начинает конкретизироваться. Численность их носителей в ряде случаев начинает возрастать, потому что индивиды, не вовлеченные ранее в политический, культурный или иной символический процесс, активизируются. Издательство, таким образом, оказывается не «только коллективным пропагандистом и агитатором, но и коллективным организатором».
Корр: Эта фраза предполагает наличие проектов, выходящих за рамки собственно издательской деятельности.
ИК: Безусловно. Но в новых реалиях, в новой ситуации издательство не обязательно должно быть хозяином этих проектов. Для нас идея, к которой мы стремимся, и от реализации которой мы еще очень далеки (мы только начинаем разворачиваться в этом направлении), состоит в формировании целой сети проектов, связанных друг с другом только на уровне пересечения участников. Собственно говоря, наше участие в «России-2» является проявлением той же тенденции. Для присоединения к этому проекту нам было совершенно необязательно сливаться в административном или экономическом смысле с галереей Гельмана. Для участия в разного рода проектах нам важно наличие общего понимания с их другими субъектами. В результате происходит не просто объединение, но и взаимная подпитка проектов на организационном и символическом уровне. Мы начали проводить поэтические чтения, возить наших поэтов. Это может служить примером такого обогащения проекта. Всем понятно, что речь в данном случае не идет просто о чтении стихов как таковых, хотя стихи сами по себе хорошие. Когда в одном месте якобы с целью чтения стихов собираются Гейдар Джемаль и Эдуард Лимонов, это вводит контекст идейного пересечения. В результате получается нечто иное, чем просто поэтический вечер, даже если никаких речей политического содержания не звучит и не произносится. Такие проекты и позволяют нам выйти за пределы производственной сферы. Кроме того, мы уже
