вкусом.
ЕБ: Если каждый у нас будет со вкусом и с интеллектом, то можно даже программу не проводить, все будет в порядке…
ИК: Но нам никто не мешает мечтать и стремиться к этому, Евгений!
Когда своих назначают чужими
В последние годы появилась даже некая форма «политкорректности по-русски», она совсем не похожа на западную, но принцип тот же — нельзя выходить за флажки: не то чтобы незаконно, а как-то не принято, — и последствия нарушения границ дозволенного для многих оказались катастрофическими.
На этом фоне белой вороной выглядит издательство «Ультра. Культура». Оно крошечное, но по известности может потягаться с такими зубрами, как «Вагриус» или «Олма-пресс».
Специализация у «Ультра. Культуры» — нарушение всевозможных табу, причем не только культурных, а в первую очередь именно политических.
Идейный вдохновитель «Ультра. Культуры» — человек известный: Илья Кормильцев.
В юности Кормильцев написал мистическое стихотворение про мальчика, выстукивающего на пляже мелодию на ржавых консервных банках. Мальчик рос и колотил уже по большим бакам, цистернам, оглушая мир…
Кормильцев отчасти предсказал себе судьбу. В 1980-х он был известен как рок-поэт и автор песен группы «Наутилус Помпилиус», в 1990-х — как культуролог и автор эстетской телерекламы, а в начале 21 века к нему пришла репутация интеллектуального террориста…
С ним можно не соглашаться, что как раз и делает большинство сотрудников «Новой газеты»; его можно не любить, но единственное, что не получается с Кормильцевым, — не замечать его.
Корр: Илья, готовясь к этому разговору, мы пролистали проспекты вашего издательства и выделили несколько главных ваших тем. Это манипуляция общественным сознанием, потребление наркотиков, нацизм и национализм.
ИК: Давайте начнем с манипуляции массами. Только в этом году мы издали три или четыре книги на эту тему…
Манипуляция массами — это не совсем точное слово, точнее — это приемы изменения сознания. Изменение сознания происходило всегда в процессе развития человека, и ничего страшного в этом нет. Ужасом является изменение сознания против твоей воли, когда субъект вне тебя приватизирует твое право на изменение сознания. До определенного этапа власть не нуждалась в скрытых механизмах воздействия на людей. Необходимость тайновластия возникла тогда, когда широкие массы получили хоть какую-то возможность контроля за властью. То есть с появлением первых признаков демократии в современной ее редакции.
Корр: Вы руководите издательством, даете возможность высказаться людям, призывающим к отнюдь не бархатным переворотам, нацистам, готовым обеспечить себе будущее и отнять будущее у инородцев, проповедникам той свободы, что приходит после выкуренного косячка или марки кислоты. Вы считаете себя инструментом манипуляции сознанием?
ИК: Конечно.
Корр: Если ваше издательство — инструмент, то кто хозяин этого инструмента?
ИК: Хороший вопрос. Нам, конечно, кажется, что мы
Корр: Сопротивление есть?
ИК: Пока такого, чтобы его можно было бы назвать реальным, осознанным сопротивлением, — нет.
Корр: Поставим вопрос о сопротивлении иначе. Лимонов написал работу «Другая Россия», кусок ее опубликовал в своей газете «Лимонка». В результате газета была закрыта, самого Лимонова арестовали, и написание «Другой России» было частью выдвинутого обвинения. А «Ультра. Культура» издает эту «Другую Россию» — и что, никаких последствий?
ИК: Прошло два года, и команды в отношении Лимонова поменялись: было принято новое решение, как вести себя по отношению к Лимонову. В 1999–2000 годах начали шерстить всю маргинальную политическую тусовку. Не только у Лимонова проблемы были, досталось и Баркашову, просто он не является талантливым, знаковым человеком — вот этого и не заметили. Потом решили, что все это чушь, не там враги, а эти пусть оттягивают
