усадьбы, за элегическое созерцание в условиях безбедного существования. Были художники, которые при жизни не могли продать ни одного своего полотна, тот же Ван Гог. Были такие, которые заканчивали творческий путь обеспеченными академиками. И что дальше — кто из них лучше, кто хуже? Творчество никак не связано с социальным статусом человека, с тем, как он зарабатывает, потому что причины мучений, которые толкают человека к листу бумаги или к микрофону — в нем самом.
У нас же сформировалась некая легенда, что на истинном творце — отметины страданий. Хотят, чтобы тебя били, терзали, запрещали, и если закричал, значит ты хорош. С этой точки зрения все западные музыканты — «проститутки», ни один из них не подпадает под те требования, которые наши поклонники предъявляют Гребенщикову, Борзыкину, Бутусову…
Вопрос: Сколько вы зарабатываете?
ВБ: Если бы мы не работали как профессионалы, я бы никогда не представил, сколько может зарабатывать сейчас артист. Если спланировать непрерывные гастроли и устраивать по два концерта в день (а есть «артисты», которые и четырьмя не гнушаются, не буду называть имен) — это может вылиться в зарплату около 5 тысяч на человека в месяц. Может, даже больше, поскольку цены неустоявшиеся, плавают в зависимости от критериев города, места выступления, популярности коллектива… Нас не раз упрекали, что мы низкими ценами (800 рублей за концерт) создаем конкуренцию другим группам. Говорили: «„Бригада С“ по полторы тысячи требует, а вы, провинция…» На летних гастролях в Волгограде мы пошли ва-банк и запросили за концерт три тысячи. Никто слова против не сказал! Но пусть не обольщаются любители легких заработков! Не надо забывать, что между количеством концертов и творчеством обратно пропорциональная зависимость. Чем больше гастролируешь, тем меньше создаешь новых вещей, тем меньше совершенствуешься.
Поэтому количество концертов мы стараемся спланировать так, чтобы была необходимая сумма на проживание, на восполнение экономических затрат (покупка аппаратуры и т. п.). Мы пока прекрасно осознаем, что изнуряющая гонка за рублем обязательно приведет к творческому краху.
ИК: К сожалению, нет свободы выбора из-за отсутствия нормально развитой коммерческой системы в области поп-музыки. У нас, например, невозможно зарабатывать студийной работой, хотя на Западе это совершенно нормальная ситуация, когда группы на один-два года отказываются от гастролей. Слабо развита правовая защита. Только что вынуждены были разбираться с кооперативом звукозаписи, который за здорово живешь взялся распространять наши кассеты… просто гангстерская ситуация!
Вопрос: Духовна ли рок-музыка?
ВБ: Можно отвечать на этот вопрос полные сутки, и сколько аргументов найдешь в себе, столько и контраргументов. Однако я больше склонен считать, что духовна, ведь составляющей фразы «рок-музыка» является слово «музыка», а музыка всегда духовна…
Вопрос: Смените ли вы стиль своей музыки, если мода на рок пройдет?
ВБ: Здесь, наверное, требуется для начала определить стиль, в котором мы играем, но я затрудняюсь это сделать, хотя когда пытались определить для себя какую-либо приемлемую формулировку, то остановились на постромантизме.
Корр.: Поясните, пожалуйста…
ВБ: Мы используем традиционные элементы, присущие романтизму: интонация, общее настроение, выстроенность чисто визуального ряда. Но все это достаточно условно. Звучали и другие определения нашего стиля, например, «ностальгический рок». А вообще, такие формулировки даются людьми компетентными, желающими привести все в систему, а у нас такой цели нет, нам иногда даже трудно выстроить программу, настолько в ней разноплановые вещи. А потом, что значит «сменить музыку»? Я вообще не люблю, когда делят: классика-рок-попс… Я могу делить музыку по эпохам и понимаю, что рок наложил определенный отпечаток на музыку второй половины 20 века, но это не значит, что он резко обособлен. В нем могут быть элементы классической музыки, точно так же, как в современной классике могут быть элементы и джаза, и рока. Чтобы сменить музыку, надо сменить состав группы — вот и все. В нашей группе определенный состав инструментов — ни больше ни меньше, определенный состав участников — тоже ни больше ни меньше…
Если появится творческая необходимость, инструменты сменим, следовательно, и «музыка сменится».
Корр.: Поскольку заговорили об «определенном составе участников» — нельзя ли его назвать?
ВБ: Компания у нас веселая! Большое значение имеет звукорежиссер Володя Елизаров, человек, который играет на всех инструментах и которому просто больно слушать, что мы вытворяем на сцене. Как яростный виртуоз он пытается скрасить нашу работу из-за пульта в зрительном зале. Дальше — большое количество резвых техников, воплощенных в образе Влада Малахова. Есть у нас директор и администратор — без них бы нам пришлось трудно. Большинство текстов пишет бессменный Илья Кормильцев. Музыкантов семеро: барабанщик Владимир Назимов, ранее работавший в группах «Урфин Джюс» и «Чайф»; басист Виктор Алавацкий; клавишник Алексей Хоменко, в народе называемый либо Палычем, либо Вождем; клавишник Виктор Комаров, один из самых старых членов коллектива, он, как и я, окончил архитектурный институт; Алексей Могилевский — саксофонист; гитарист Егор
