– Я согласна, получать такие унижения от тебя по семь дней в неделю. Она подошла к серванту. Открыла бар и достала оттуда ключ:
– На, возьми, – это ключ, который был у тебя. Как захочешь, тогда и придёшь, чувствуй себя, всегда здесь, как дома. А сейчас можно и выпить. Слышишь, как выключатели заработали. Андрей поднялся в университет. А я, как спать хочу, ты даже не представляешь. Сейчас тебя провожу и сразу усну. У меня глаза слипаются.
Они допили коньяк, Надежда достала покрывало и накинула на себя.
– Надь, – окликнул её Вовка, а кому – же комната её достанется?
– Комната моя, – зевнула она, – я в ней прописана.
– А эта квартира чья?
– И эта тоже моя. Когда мама умерла, детский дом сумел сохранить квартиру для меня. Я буду искать вариант размена, но только в нашем дворе. Больше я нигде жить не хочу. Здесь моё детство прошло.
Надежда закрыла глаза. Вовка подошёл к ней прикрыл покрывалом груди и плечи. Взяв из коробки зажигалку, он поставил её на старое место за телевизор. Выходил он из квартиры вместе с Андреем, дверь закрывал он:
– Стыдно должно быть, – укоризненно сказал Андрей, – вы Владимир нарушаете все рамки приличия, устраивая вертеп с Надей. Я сегодня без сомнения могу сказать, что все пропавшие кляссеры, это ваших рук дело. Я слышал сейчас, что она говорила, когда вручала вам ключ. Только вы могли это совершить. Если милиция не способна помочь мне, я найду другие пути, чтобы возвратить коллекцию.
– Вовка засунул руку в карман и извлёк из кармана ключ, помотав им перед глазами Андрея.
– Будешь ещё вякать не по делу и тебя на досуге трахну, – сказал ему шутя Колчак и пошёл домой.
Лыжник и мальчик с собакой
Вовка тихо зашёл в свою квартиру. Дома все спали.
Он нырнул под тёплое одеяло к Полине и тут же уснул.
Разбудила его жена через два часа.
– Вставай, весь выходной проспишь, – осторожно толкала она его за плечо. – Посмотри, какая погода чудная на улице. Солнце светит, и тихо. Пошли до моей мамы прогуляемся?
– Полин сходи одна, я посплю ещё немного, – отказался он.
Когда Вовка дождался, ухода Полины, он просунул свои ноги в брюки, нащупал в кармане ключ от Надиной квартиры и прошёл в ванную.
Вскоре он своим ключом открывал дверь Надеждиной квартиры. Она была уже на ногах. В квартире был наведён порядок. Надя приятно была удивлена, увидав его вновь у себя, невзирая на то, что сегодняшняя ночь отобрала у него много сил.
– Тебе нравится открывать мою квартиру своим ключом? – спросила она.
– Да в этом, что – то есть необыкновенное. Ключ меня вдохновляет и позволяет думать, что если я вставлю его в замочную скважину и поверну, то передо мной откроется большой простор для отведения души.
– Да, я убедилась сегодня ночью, – прижалась она к нему, – и не только большой простор для души, но и удобный плацдарм для оскорбления внутренних органов, – засмеялась она. – Неужели ты так сильно ненавидишь милицию или ты действительно мелкий хулиган.
– Надь я ко всем людям отношусь одинаково. Я люблю всех людей, неважно кем он работает. Правда, к конкретным лицам отношусь так, чего они заслуживают. Могу даже бывшего врага сделать своим другом. Я не злопамятный, ты – же знаешь. Я хочу тебе сказать, что Андрей до сих пор думает, что марки взял я. Мы с ним вместе утром выходили из квартиры, и он мне нагло эту версию выдал. Я боюсь за тебя, как бы он ещё телегу не написал более высокому начальству.
– Пускай пишет, я ничего не боюсь. Я свободный человек и вправе поступать, как мне заблагорассудится. Мы ни при коммунизме живём, и о моральной чистоте говорить не хочу, только потому, что я женщина и человек. Я не хочу отрешаться от личных симпатий и антипатий. Эти земные черты характера человечества, присущи всем здравомыслящим людям, к коим я причисляю и себя. Ты разве не согласен со мной?
– Согласен, согласен, но ты должна понять, пока ты работаешь в милиции, нашу связь, надо маскировать. Тебя выгонят с работы с волчьим билетом, что ты и в школу после не устроишься.
– Я уйду сама скоро из инспекторов, – сказала она, – работа мне эта не нравится. Детишек на путь истинный наставлять. Это бестолковая работа. Я это поняла. Здесь должна быть построена государственная система. А у нас строить её никто не будет. Школа сейчас занимается преимущественно преподаванием. Бедные семьи, думают, как бы с голоду не умереть. Воспитывать надо не отдельных лиц, а семейные и школьные уклады и даже учреждения. Цербером я не хочу быть. Вчера мальчишка на моих глазах с витрины украл нагло головку сыра и бежать. Я за ним побежала, на каблуках.
