стараясь угодить в Вовку.
– Каторжанская рожа, я до тебя доберусь, сволочь такая. Зря я твоего брата в тюрьме пожалел. Я и сейчас до него смогу добраться. Тюрьма по тебе давно плачет. Я тебя посажу без суда и следствия, – орал он. – Не побоюсь твоей бандитской родни.
Было видно, что он находится в изрядном подпитии. Моня с огромным кровоподтёком на глазу бегал, как шакал вокруг зевак, потряхивая цепью, и подбадривал отца:
– Так его батяня. Напугались трусы. На сарай залезли. Попробуйте теперь слезть.
Вовка откровенно и нагло рассмеялся:
– Ты недоносок пятимесячный, никого мы не боимся. Просто не хотим обострений с взрослыми. Это ты будущий офицер побежал к папочке жаловаться.
Услышав, что его сына нелицеприятно обозвали, отец ещё сильней и яростней начал атаковать Вовку камнями, но цели они не достигали. Колчак ловко увёртывался от них, как бы играя. …Обстановку разрядил Валька Куркуль, проезжая на своей бочке, он увидал скопище у сараев, притормозил машину и вылез из кабины. Узнав в чём дело, он предложил свою помощь Моисеевым. Валька Куркуль посоветовал им забраться на бочку по оборудованной к ней лестнице и подъехать в уровень с крышей сараев, чтобы можно было легко достать пакостников. План им понравился.
Первым залез наверх папа с лопатой. За ним забрался сынок в майке и, не выпуская цепь из рук, орал:
– Берегитесь хорьки сарайные, – и начал воинственно размахивать цепью над головой. – Сейчас получите на орехи!
Куркуль из кабины дрожащим голосом крикнул:
– Держитесь, крепче я трогаюсь, иду на разворот.
Но когда машина развернулась, на удивление пацанам, она не к сараям поехала, а стала выезжать на многолюдную улицу. Они не знали, что когда Моисеевы забирались наверх бочки, в это время в кабину с другой стороны залез Лука и приказал Куркулю ехать на берег Волги.
Валька не думал, что у мальчишек появиться такая опасная для его здоровья поддержка.
Обуздав ассенизаторскую бочку, Моисеевы, проехали километра три на потеху всему городу. За этот недлинный путь они смогли полностью протрезветь, и образумиться.
Лука доехал с ними до берега, немного не дотянув до перевоза. Выйдя из кабины, он напугал своим видом папу с сыночком:
– Ай, я, яй, – гражданин начальник. – Вы, в прошлом бравый офицер, совесть нашей с вами зоны и бывший заместитель начальника милиции до чего докатились. Вот что неразумное пьянство с человеком делает. И не стыдно на вонючей бочке ездить? На ребят ещё кинетесь, я вам уши отрежу черти рогатые. А ну спускайтесь вниз, – скомандовал Лука.
Они, покорно бормоча себе по нос, спустились вниз, зная, что перечить Луке, значит получить добавку по голове вперемежку к его сквернословиям.
Во дворе они появились через тридцать минут. Ребята все сидели у обечайки, где, когда – то был фонтан. Моня вернул деньги Колчаку, взамен потребовав назад свою форму.
– Мы к ней не прикасались, иди на лавке смотри, – ответил ему Колчак.
Сохраняя серьёзные лица, пацаны не показали вида, что знают в фуражке лежит большая куча «ароматного» испражнения Витьки Педро
Моня пошёл в сторону бывшего Ленинского садика. Обратно он шёл мимо пацанов и, ни кого не стесняясь, горько плакал, как маленький ребёнок.
– Жалко мне его стало, – сказал Марека. – Ему в училище завтра ехать, а он с фингалом, да ещё картуз армейский вдобавок форшманули. Хорошо хоть без звезды картуз, а то бы Моньки эту фуражку отнесли на экспертизу и прощай свобода Педро. За осквернение советской геральдики Витька бы пятёрку огрёб. Жалко Моню, – не то в шутку, не то всерьёз повторил Санька
– Брось ты, нашёл, кого жалеть, – упрекнул его Колчак, – пускай не задаётся этот унтер Пришибеев. Я не могу понять, как можно таким воякам, автомат доверять. Ему метлу опасно давать.
– А зачем ему автомат, у него оружие счёты электронные. Он на финансиста вооружённых сил выучился, – внёс ясность Витька Леонов, знавший всё вся и про всех.
…Это был очень толстый мужчина, низкого роста с замедленной реакцией, пытавший всегда произвести на себя впечатление мудреца. У него из друзей был один спиннинг, и он постоянно околачивался около мальчишек. Зачастую он с самодовольным выражением лица ходил по двору и со всеми общался, влезая в разговоры пожилых людей, и давал им советы. Всерьёз его никто не воспринимал, но никогда не обрывали при беседах, давая ему высказаться, иногда даже соглашались с ним в знак уважения.
Колчак в шутку его называл Виктор – великоречивый и требовал за кличку с него килограмм сахару, на что Витя отмахивался, но кличка ему нравилась.
Сейчас Витя стоял перед ребятами и доказывал им свою осведомлённость в военном деле:
– Он будет подсчитывать, сколько карбованцев, нужно выделять нашим воинам для уставных целей, – архи важно произнёс Витя. – Без таких специалистов, как Моня армия существовать не может!
