к своему корпусу, где директор лагеря прочитал ему внушительную нотацию о правилах поведения и распорядке дня. Тихий час в этот день в их отряде был сорван.
Вечером в этот день на линейке перед отбоем Вовку Колчина, как нарушителя режима пионерского лагеря выставили на обозрение к позорному столбу. Так называли специально отведённое место, оборудованное для нарушителей порядка. Он с безразличием стоял и ладонями рук бил на себе облепивших его комаров. Надька Крупина, оправившись от Санькиного оскорбления, звонким голосом отдавала команды. Был объявлен отбой всему лагерю. Но в третьем отряде отбой получился запоздалым.
Лара, перед сном решила заменить своё спальное бельё. Открыв чемодан, она не поверила своим глазам. Думала, что это, какое – то наваждение. В белье копошились возмутители её дневного спокойствия. Она тут же без чувств, свалилась на кровать. Девчонки обступили вожатую и путём массажа стали приводить её в сознание. Надька преспокойно, без лишней брезгливости взяла ужей, открыла окно и выкинула их подальше от корпуса.
– Не надо их бояться. Где водятся ужи, там не водятся змеи, мыши и прочая гадость, – знающе сообщила Надежда. – Мне об этом тётя Зоя кастелянша рассказывала, а она в лагере работает свыше двадцати лет.
– Ой, Надя, какая ты смелая, мы не за какие деньги не взяли бы в руки эту мерзость, – похвалили её девочки.
…Обморок у Лары на этот раз был кратковременным, но её сильно тошнило. Вера Голикова принесла ей оцинкованный тазик и поставила у изголовья кровати.
Не раздеваясь, в сарафане вожатая так и проспала до утреннего подъёма.
Утром, она подошла к Колчину, положив ему руку на плечо, пристально заглядывая, в глаза произнесла:
– Отныне и вовеки, пока ты находишься в лагере, будешь под моим строгим наблюдением, а если попробуешь отлучиться, привяжу тебя толстой верёвкой, и буду водить, как бычка, на смех всему миру.
Поверив в серьёзность её намерения, Вовка расширил и так большие свои глаза.
Длинные ресницы, и отливающие голубикой красивые зрачки, превращали его в невинного херувима.
– А, я Лара не виноват, что вы забрались в мой шкаф. И ужей я наловил в школу для зооуголка. Вы простите меня, пожалуйста, откуда мне было знать, что вы испугаетесь этих червяков? Я, сам очень сильно за вас напугался.
Оправдательная Вовкина речь и проникающее в душу извинение, смягчили вожатую.
– А зачем в чемодан положил мне этих тварей?
– Я их не закладывал, они сами, наверное, заползли.
Он понял, что Санька перепутал кровати и естественно чемоданы.
– Ну да, и чемодан самостоятельно открыли, – съязвила вожатая. – Ладно, иди, стройся на завтрак, и после столовой от меня ни на шаг. Поверю тебе в последний раз.
В столовой к Вовкиному столу подошли ребята из старшего первого отряда Женька Карасёв и Сашка Моисеев. Оба они жили в одном доме с Вовкой и были старше его на пять лет. Сашка Моисеев был сыном бывшего заместителя начальника милиции и во дворе его называли либо Моня, либо из – за его картавости Ажан.
Все они росли в одном дворе и близко знали друг друга.
– Колчак, мы слышали, что ты знаешь, где находится старое фашистское кладбище. Не проводишь нас туда? – посмотреть больно хочется, – попросил Моня.
Вовка знал это кладбище, где в трёх километров от лагеря поляна усеянная, деревянными крестами, хранила останки немецких военнопленных, но быть проводником на фашистский погост, после разговора с Ларой, он не желал.
– Не могу я сейчас, – отказался он, – вожатая запретила мне отходить от неё без спросу, Никитку брата попросите, он тоже знает туда дорогу.
– Никита по столовой сегодня дежурит, ему не вырваться никак. Да ты особо не дрейфь. Дорогу, только нам укажи и уходи, а назад мы сами придём, – продолжал уговаривать Вовку Моня.
– Ладно, но быстро, я Саню с собой возьму, он у меня давно просился, – согласился Вовка, чтобы доказать этим старшим ребятам свою смелость.
Улизнув, после завтрака от Лары, они с Санькой, Женькой и Моней сквозь заветный, в тайне хранимый лаз покинули территорию лагеря.
На тропе Моня достал из кармана пачку сигарет «Космос», и они с Женькой закурили. По лесу шли оживлённо разговаривали на отвлечённые темы, но внимания на проложенную тропку не обращали. До назначенного места дошли за тридцать минут.
Там не было гранитных плит и красивых памятников, а в ряды стояли аккуратно сбитые из древесины кресты. Состояние могилок подсказывало, что за кладбищем кто – то неплохо присматривает.
«За что им такие почести? Ведь эти Гансы, столько горя принесли его стране и народу», – думал Вовка.
Он обвёл кладбище рукой.
– Вот оно, глядите, а мы с Санькой пошли назад в лагерь.
– Идите отсюда, мы теперь без вас управимся, – крикнул Моня в спину уходящим ребятам.
