обожгут. А свои прожекты насчёт меня засунь себе в тухлую вену, чтобы геморрой твой не разлагался на всю вселенную. Найдёшь, за что, – сажай? – разволновавшись, зло процедил Колчак. – А будешь беспричинно придираться, и вешать на меня всех собак убью, как последнюю тварь и глазом не моргну. Я, думаешь, не понимаю, почему у тебя повышено внимание ко мне.
Вовка больше ничего ему не сказал, а развернулся и пошёл к выходу.
– Постой Колчин, – окликну он Вовку.
Вовка остановился.
Ланин уже стоял сзади его спины. Только смотрел он по иному, не так горделиво и воинственно. Он избегал смелых и ясных глаз Колчака, бросая на него только разбросанные отрывистые взгляды:
– Я никогда не забуду, когда ты мне, произвёл удар по хребту, – начал вспоминать старую историю Ланин. – Этот подлый удар из – за спины, отпечатался на моём здоровье и временами до сих пор даёт знать о себе. А потом запер, опозорив меня перед коллегами и народом.
– То, что ты мне говоришь, это старо, как фекалии мамонта, – нагло заявил ему Вовка, – и если ты такие вещи помнишь, то тебе не место в милиции. Из таких змеев, как ты получаются настоящие губители человеческих душ. И если ты хоть близко ко мне приблизишься, то можешь считать себя безработным. Я вначале вышлю на начальника милиции бандероль для тебя персонально, с банкой серно – ртутной мази и журналом свиноводство и напишу полную расшифровку на твою рожу. А когда тебя выгонят из ментуры, тогда я посмотрю на твоё поведение.
Ланин, услышав, такие речи из уст Колчака, скривил лицо и, обхватив ладонями раскалившие до пунцового цвета щёки, словно флейта – пикколо с растяжкой проговорил:
– Иди, ты свободен, но твоя мать была не права, оскорбив меня и сотрудников милиции. Мы не знали, что у вас торжественные события отмечались в этот день. Хотя музыка лилась громко из ваших окон.
– И ты решил, вероятно, зайти на огонёк музыку послушать и бесплатного пирога отведать. Ко мне даже участковый домой не ходит, а ты кто такой?
…Вовка вышел из милиции и неожиданно столкнулся со своим двоюродным братом Максимом. Он был ровесником Сергея, но семьёй своей не обзавёлся. Жил он в Осинках с дедом Романом, но в своём доме. Максим длительное время работал в Сибирском леспромхозе. Когда вернулся оттуда, Захар подтянул его к себе, занимаясь сбытом древесины. После смерти Захара этот бизнес вместе с деревообрабатывающим заводом полностью отошёл к Максиму.
Встречи оба были рады и решили её отметить в ресторане Волга, где работала Полина. Облюбовав свободный столик, они заказали марочного вина, фруктов и пастилы.
– У меня здесь девушка работает, – сказал Колчак, – скоро свадьба будет, так, что и ты обязательно приходи со своей женой.
– Я ещё пока не женат, – улыбнулся Максим, – гражданские были пару штук, но это всё не для меня. Каждая меркантильная тварь выгоду личную себе выискивала. А одна была с рынка женщина, красивая, как Ирина Алфёрова, но скудоумная, как Нина Копеечка. – Может ты не помнишь, но была такая тётя в городе, – копейки по городу просила. Все разговоры у моей очередной жены были только о рынке и выручке. Безумно скучно! Как найду себе подходящую женщину, так сходу женюсь. И работы сейчас, как назло, – позарез. Был Захар живой, Серёга твой на свободе, у нас тогда не было вопросов со сбытом товара, а тут приходится одному разъезжать, искать клиентуру, заключать договора. Август мог бы помочь, но он почти в городе не бывает. Да и зачем я свои проблемы буду вешать ему на шею. У него своих забот по горло. Вот дождусь Серёгу, и мы развернёмся. А сидеть ему осталось джють – джють.
– Жил бы ты в городе, я бы тебе охотно помог, – сказал Колчак, – но я устроился на работу и поступил учиться в ВУЗ. Планов у меня на бизнес, никаких нет. Пацаны мне предлагают прибрать город к рукам, говорят, здесь правят бандиты с того берега.
– Не то, что правят, а нагло хозяйничают, разъезжая с бейсбольными битами, но они ко мне никогда не подойдут, да и к тебе тоже. Попробовали они на Зуриту наехать, им Август быстро место указал. Зачем им напрягаться, – они давят слабаков. Они знают мои связи, да и наверняка о тебе навели справки, с кем и как ты сидел. Наши то все знают, что ты у Севы под крылом был. Вот кому в правительство надо, – посетовал Максим Колчаку. – Сева это фигура сравни статуи Христа Искупителя в Рио – де – Жанейро, а это один из самых величественных памятников за всю историю человечества!
– Да с этим мне повезло, – сказал Колчак, – Сева фигура значимая. И я бы не против был, если бы ты его кандидатуру выдвинул в Организации Объединённых наций, – скупо улыбнулся Колчак.
– Молодец Вовка, что чувство юмора не потерял. Юмор это по жизни был коньком всего нашего рода. А если по серьёзному взглянуть на каторжанский аспект, то получается, что Захар опекал Серого с воли. Тебя же опекал лучший друг Захара, Сева, находясь на зоне, – подытожил к конусу, важные жизненные факты Максим.
– Я ещё Зубу, очень благодарен, – это был кент Сергея, и Хлястику само собой, – добавил Колчак, – от них немало жизненных уроков получал.
– Зуба хорошо знаю. Он молодец, он сейчас автосервисом заправляет, – сказал Максим. – Женился, женщину с ребёнком взял. Он кстати с Серым контактирует как – то. Мы же через него все новости узнаём. Я с Зубом иногда встречаюсь. У него сервис на выезде Нижнего Новгорода стоит. Если желание возникнет, всегда можно с ним созвониться и встретиться.
– Только не в ближайшие дни, – отказался Колчак, – у меня со свадьбой дел невпроворот.
