калачи не поеду. Тем более с этого двора, – стартовой платформы моего замечательного детства. Я рассчитываю на прекрасное будущее в городе. Меня уважают в университете и не меньше ценят в администрации области. Меня часто привлекают проводить массовые мероприятия. Я хорошо овладела риторикой. С любой трибуны могу вещать, не хуже Цицерона.
Она прикурила сигарету, осветив спичкой своё обнажённую упругую грудь, и гордо сказала:
– Я свою трибуну знаю. А ты давно любимый Колчин, пока Андрей со мной живёт, будешь всегда стоять позади меня. Когда придёт время, повернёшь меня к себе, и тогда я брошусь в твои объятия и буду всю жизнь хранить и греть тебя своей любовью. – Ты это скоро поймёшь.
– С риторикой у тебя и раньше неплохо было, а сейчас ты ещё не проспалась. Всё – таки почти целую бутылку одна выпила, – он кивнул головой на пустую бутылку.
– Ты думаешь, я пьяная, и изливаю тебе хмельные бредни. Нет, Вовочка, я не пила столько водки. От такой дозы я бы не проснулась. Я выпила ровно столько, сколько выпил ты. Остальную водку я нечаянно опрокинула на стол. Так, что прошу не считать мои слова голословными. Я тебя люблю так давно, наверное, сколько помню себя. Но сказать об этом тебе не могла раньше по одной простой причине, – ждала, когда ты первым увидишь во мне женщину. Все наши девчонки считали, что ты был влюблён в нашу Лару. Мне приходилось тогда защищать и тебя и Лару. Думаю, я правильно делала, этим я оберегала твою честь и своей приёмной матери. В тайне я мечтала, чтобы ты меня затащил в свой подвал, но ты только болтать со мной мог на разные темы, а в подвал таскал других девчонок. И я наивно думала, что ты бережёшь меня для другой миссии. Считала, что ты перебесишься и после поведёшь меня под венец. Ты помнишь, когда мы маленькими были, несколько раз женились с тобой? Потом пекли с тобой маленькие куличи из песка и лепили птичек из пластилина.
Вовка хорошо помнил эти эпизоды детства. Он улыбнулся и сказал:
– Надь, ты только не обижайся, но со мной у тебя ничего не срастётся. Я никогда не женюсь на ментовке, вот сексом заниматься с тобой для меня не возбраняется. И когда ты получишь форму, мы с тобой обязательно её обмоем, только без ноксирона.
Она промолчала, бросила недокуренную сигарету в тарелку, где были грибы. Подошла к кровати, и содрала с неё испачканную простынь. Затем повернулась к нему и спросила:
– Ты откуда знаешь про ноксирон? Ты что с Ларой был близок?
– С чего ты взяла?
– Я ещё в тот вечер догадалась, что она тебя обязательно уложит в свою постель. Она на тебя смотрела порнографическим взглядом. – Лара хищница, – это она назло всё сделала, опередив меня. Лара знала, что ты мне с восьмого класса нравился, как мужчина, а ты ей нравился как мальчик. Мы много с ней о тебе говорили. Она почему – то всегда старалась унизить меня и вдалбливала, что мне в спутники жизни годятся парни, как Андрей, а не как ты. Она так убедительно эту муру вкладывала в мой мозг, что мне порой казалось, моя мамочка вкачала в меня испорченную программу, чтобы первой полакомиться тобой. Я долго была в невесомом состоянии, пока не увидала тебя после освобождения. Я поняла, в какой ты туалет вчера шёл. Ты к ней направлялся. Но ты бы её всё равно не застал. Лара в школе была вчера на праздничном вечере учителей. Михаил Иванович признаёт Октябрьские праздники, как и многие учителя и думаю это правильно. Всем известно, историю нельзя ломать, – иначе не будет будущего. Я кстати этот праздник тоже люблю. Он всегда мне напоминает мою маму. Она была ярой приверженкой коммунистических дел партии и на демонстрациях вышагивала в первых рядах на руках со мной.
Надежда постелила чистую простынь и легла в постель, положив руки за голову:
– Работать бы скорей начать, – сказала она, – тогда я буду независимая и плюну на всё и на всех.
Колчак слушал Надьку и понял, что она не пьяная:
– Надь ты, чего на Лару напала? Она здесь не причём. Близок, я с ней не мог быть. Она же моя учительница, – защищал он Лару.
– Мог и даже очень мог, и ты этого не отрицай Вовочка? – крикнула она ему в лицо.
Она встала с кровати и полезла под неё, откуда достала бутылку Шампанского и бутылку водки и бросила их на постель. Затем взяла со спинки Вовкину рубашку и сунула ему под нос.
– На, нюхай, хороший и дорогой запах. Эту туалетную воду Ларе, по её заказу, привёз из Хельсинки муж Маргариты. А я думаю, где этот запах встречала, когда тебя раздевала. Этим запахом пропахла у неё вся комната, а сейчас там другой аромат витает, потому что флакона нет на серванте.
– Да Лара подарила мне воду, но это не говорит о нашей близости с ней, – не сдавался Колчак.
– Ты заикнулся про ноксирон, – такого названия нет уже давно. Выписывали эти таблетки её деду. Рецепт был с круглой печатью, и достать ноксирон очень проблематично. У этого препарата есть международное название, а так его называют только узкие специалисты, и ты его знать не мог.
Она взяла бутылку водки и Шампанское в руки.
– Ты, что будешь водку или Шампанское? – спросила она.
– Шампанское, – ответил он.
– А я водки себе налью, – сказала Надька. – Купила к празднику за маму выпить. До него ещё два дня. Успею ещё купить.
Она налила для Вовки в стакан Шампанского, а себе стопку водки, которую залпом выпила
