Ленин. Дорисованный портрет

авантюрист может совершить над ней насилие. Подобные фразы не разрешают загадки, а только иначе её формулируют. Ведь надо ещё объяснить каким образом три проходимца могут застигнуть врасплох… нацию».

О чём это?

О Беловежских соглашениях 8 декабря 1991 года?

О президентах РСФСР, Украины и Белоруссии Ельцине, Кравчуке и Шушкевиче?

И кто это сказал?

И когда?

Так вот, это сказано хотя и о наших днях, и о нашем позоре тоже, но сказано давно и по другому поводу. Это — Маркс, классика: «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», где говорится о 36-миллионной (тогда) французской нации… Как видим, любая лишённая чёткого классового сознания нация — не только русская — может отдать себя в руки проходимцев.

Но каким же образом три проходимца смогли в 1991 году застичь врасплох 300-миллионную советскую социалистическую нацию?

Что ж, уже почти закончив читать эту книгу, пусть над таким вопросом поразмышляет и даст ответ на него сам читатель.

ТЕОРЕТИК анархизма, князь Пётр Кропоткин, прожив долгую жизнь, умер уже в Советской России… Кропоткин был, как анархист, противником любой власти (по-гречески ??????? и означает «безначалие, безвластие»). Однако в августе 1920 года ведущий анархист мира писал Ленину:

«Со всеми своими крупными недостатками, — а я, как вы знаете, хорошо вижу их, — Октябрьская революция произвела громадный сдвиг. Она доказала, что социальная революция не невозможна, как это начинали думать в Западной Европе. И, при всех своих недостатках, она производит сдвиг в сторону равенства, которого не вытравят попытки возврата к прошлому»[284].

Князь-революционер в своих теоретических выводах чаще всего ошибался, и ошибался жестоко, но здесь сказал великолепно. Человек старого мира, он сумел увидеть через всю послереволюционную «беготню по канцеляриям, чтобы получить разрешение на покупку грошовой керосиновой лампочки», контуры такого нового мира, где социальное равенство (равенство, а не «уравниловка»!) будет настолько сильно и реально обеспечено, настолько войдёт в плоть и кровь граждан, в их общественное сознание, что стремление к такому равенству не вытравят никакие попытки возврата к прошлому! Это сказано точно, сказано прямо для нас, граждан России XXI века.

Что есть нынешняя «Российская» «Федерация», что есть все эти «незалежнi» «Украины», «Грузии», «Молдавии», «Казахстаны» и т. д, как не дурацкая, спровоцированная извне врагами Свободы, Равенства и Братства попытка возврата к прошлому!

К тому очень нехорошему, нечестному, несправедливому прошлому, против которого тогда, когда оно было настоящим, боролся Ленин. Боролся для того, чтобы оно навсегда стало для России прошлым.

А оно, вишь, пытается вернуться и, исторически уже мёртвое, хватает нас, живых…

Н-да-а…

Но что важно!

Как уж это прошлое ни старается вытравить ту атмосферу социального равенства, в которой родились когда-то гордые строки: «Человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей», а стремление к социальной справедливости в России всё ещё живёт.

Задумаемся вот над чем…

В якобы свободной Америке — «цитадели демократии», в «колыбели демократии» Англии, во Франции, где родилась формула «Свобода, Равенство, Братство», считается, что быть богатым почётно. Наиболее богатые люди рассматриваются на Западе как наиболее достойные уважения.

А кто в России уважает хоть какого-то «олигарха»?

Не завидует ему, а уважает?

Ну, разве что его холуи, да и то — формально, потому что он им платит.

Кто ещё?

Ну, разве что непроходимые социальные идиоты или идиотки, распускающие молодые слюни при взгляде на «олигархический» «Бентли», на бриллиантовые гарнитуры его девок!

А ещё кто?

Нет, огромный, огромный всё-таки запас нравственной прочности создал в нас творец нового мира Ленин… И мы по сей день дышим заветами Ленина как воздухом, не замечая, что он — есть.

Кропоткин мечтал о «безначальном обществе» утопически.

Маркс и Энгельс подошли к проблеме как социальные аналитики, как учёные, и предложили реалистическую методологию продвижения к такому обществу — свободной ассоциации свободных личностей.

Ленин же, а затем его единственный, полностью его понимавший соратник — Сталин — смогли заняться практическим освоением этой методологии, и в считанные десятилетия на этом пути были достигнуты огромные успехи. Причём инструмент был избран Лениным и