Общая работа требует, действительно, наблюдения за порядком, но она вовсе не требует, чтобы власть наблюдать доставалась всегда тому, кто сам не работает, а живёт чужим трудом. Отсюда видно, что штрафы берутся не потому, что люди ведут общую работу, а потому, что при теперешних капиталистических порядках весь рабочий люд не имеет никакой собственности: все машины, орудия, сырые материалы, земля, хлеб, находятся в руках богачей. Рабочие должны продаваться им… А продавшись, они, разумеется, уже обязаны подчиняться им и терпеть наказания.
Это должен уяснить себе каждый рабочий, который хочет понимать, что такое штрафы…»[42]
Для начального политического образования рабочей массы брошюра Ленина о штрафах была нужна, пожалуй, не менее, чем сам «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса. Достаточно сказать, что в декабре 1895 года она была отпечатана огромным для нелегального издания тиражом в три тысячи экземпляров, а в 1897 года переиздана в Женеве.
На обложке первого издания в целях конспирации указали вымышленные данные: «Издание книжного магазина А. Е. Васильева, Херсон, типография К. Н. Субботина, Екатерин. ул., д. Калинина. Продаётся во всех книжных магазинах Москвы и С.-Петербурга». На титуле стояло: «Дозволено цензурою. Херсон. 14 ноября 1895 г.».
В действительности же брошюру отпечатали в петербургской нелегальной Лахтинской типографии, принадлежащей «Группе народовольцев». О налаживании контактов с ней Ленин сообщил Аксельроду[43]. Типографию держали так называемые «народовольцы четвёртого листка», то есть те народовольцы, которые в № 4 своего периодического органа «Листок» высказались за марксистский взгляд на историю, ставивший во главе дела политическую борьбу рабочего класса[44].
Итак, начало было положено, и должно было последовать продолжение — был готов первый номер первой нелегальной российской социал- демократической газеты «Рабочее Дело» — органа «Союза борьбы». Увы, свет он так и не увидел… В ночь с 8-го на 9 декабря 1895 года на квартире Н. К. Крупской проходило заседание руководящей группы «Союза», где обсуждался подготовленный к печати первый номер. И в ту же ночь начались аресты. На квартире Ванеева полиция захватила оригинал первого номера газеты.
Брали с разбором — ту же Крупскую тогда не тронули. Были арестованы Анатолий Ванеев, Пётр Запорожец, Глеб Кржижановский, Александр Малченко, Василий Старков, Александр Потресов и сам Ленин. Из рабочих арестовали Василия Шелгунова, Никиту Меркулова, Ивана Яковлева, Бориса Зиновьева, Петра Карамышева и других.
Арестованные, и Ленин в том числе, были отвезены в печально известный Петербургский дом предварительного заключения на Шпалерной улице. Здесь, в одиночной камере № 193, Ильичу предстояло провести четырнадцать месяцев.
За три дня до ареста, 5 декабря 1895 года, он написал письмо в Москву матери:
«Получил вчера письмо от Анюты, дорогая мамочка, сообщающее, что ты думаешь ехать с Ардашевыми (родственники по линии матери
Ардашевы собирались ехать сегодня. Д. А. (Ардашев, нотариус
Живу я по-прежнему. Комнатой не очень доволен — во-первых, из-за придирчивости хозяйки; во-вторых, оказалось, что соседняя комната отделяется тоненькой перегородкой, так что всё слышно и приходится иногда убегать от балалайки, которой над ухом забавляется сосед. К счастью, это бывало до сих пор не часто. Большей частью его не бывает дома, и тогда в квартире очень тихо.
Останусь ли я тут ещё на месяц или нет — пока не знаю. Посмотрю. Во всяком случае, на рождество, когда кончается срок моей комнаты, не трудно будет найти другую.
Погода стоит теперь здесь очень хорошая, и моё новое пальто оказывается как раз по сезону…»[45]
Обычное житейское письмо, только автор его — не обычный квартирант дешёвой столичной квартирки, и «комната» ему уже определена — хотя он об этом ещё и не знает — в «казённом доме».
Впрочем, возможность ареста Ленин предполагал и заранее предупреждал старшую сестру Анну, чтобы в этом случае мать в Питер не пускать, поскольку она неизбежно начнёт ходить по разным «присутствиям» с хлопотами, неизбежно вызывающими в памяти тяжёлые дни хлопот за старшего сына Сашу[46].
Но когда арест стал фактом, никто Марию Александровну в Москве удержать, конечно, не смог, и она приехала, и ходила, и хлопотала, неся свой крест со свойственными ей достоинством и благородством.
По времени ареста Ленина и его товарищей стали полушутливо называть в своей среде «декабристами», но это была лишь внешняя аналогия — у царизма появились оппоненты принципиально более серьёзные чем те, что вышли 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь Санкт-Петербурга.
В СОРОК шестом томе Полного собрания сочинений на страницах с 443-й по 447-ю помещены протоколы четырёх допросов Ленина. Первый раз — 21
