и II Государственной думы — был на девять лет младше Ленина. Он ярко выступал на V (Лондонском) съезде, был делегатом Штутгартского конгресса и за границей работал вначале как большевик, но достаточно скоро отошёл от Ленина — засосало его таки эмигрантское «болото»…
За десятилетия в этом «болоте» сгинуло немало русских горячих голов… Один из лидеров русских народников Николай Морозов вот как описывал революционную эмиграцию семидесятых годов XIX века — Ленин тогда ещё в коротких штанишках ходил:
Вот и у Алексинского с годами всё затмило желание оставить за собой последнее слово в любом споре с Лениным. А «весовые»-то категории были ой какими разными… В годы Первой мировой войны Алексинский стал ярым социал-шовинистом, сотрудничал в монархической газете «Русская воля». Весной 1917 года он вошёл в плехановскую группу «Единство», летом 1917 года гнусно клеветал на Ленина, а с апреля 1918 года опять оказался в эмиграции, теперь уже — белой, и там примкнул к крайней реакции.
Ему было суждено прожить ещё долгую, но бесславную и никчёмную жизнь. И вот как оно бывает! В 1907 году эмигрант Алексинский уезжал в Европу как большевик, а в 1918 году он опять уехал в Европу как эмигрант, но теперь уже — как ренегат большевизма.
Впрочем, так бывало и бывает не только тогда — во времена давние. Увы, и сегодняшний день даёт немало современных примеров перерождения политиков в политиканов.
ЛЕНИН опять оказался вне России, но — не вне того дела, которым он был занят в России и которое был твёрдо намерен продолжить и развить во второй эмиграции. Несколько дней он живет в Стокгольме, ожидая приезда Крупской, а в конце декабря 1907 года Ульяновы уезжают в Берлин. Вечер 22 декабря они проводят у Розы Люксембург, а 25 декабря 1907 года (7 января 1908 года) приезжают в Женеву. Надо было опять устраиваться вдали от дома, и устраиваться на годы, возможно — на долгие годы.
И — вновь работать на будущую революцию.
Реально надо было готовить издание газеты «Пролетарий», продолжать теоретическую и литературную партийную работу… Короче — надо было жить, несмотря ни на что — на поражение, на непонимание, не говоря уже о том, что жить надо было — в материальном отношении — по необходимости скромно.
Впрочем, последнее Ленина никогда особо не тревожило.
То, что в России какое-то время будет торжествовать реакция, сомнений у Ленина не вызывало, как не вызывало у него сомнений и то, что так будет не всегда. Гайки позволяется закручивать, если резьба прочна, а царизм всё быстрее истлевал во всех отношениях и заражал своим тлением всё русское общество. Это признавал даже кое-кто из многочисленных великих князей…
«Третьеиюньский» избирательный закон, последовавший после роспуска II Думы, мог дать лишь одну III Государственную Думу — собственническую, жлобскую, реакционную и, значит, к нуждам народа абсолютно равнодушную. Общее число депутатов равнялось 442, при этом 229 депутатов были потомственными или личными дворянами, 46 — из духовного звания, 42 — из купеческого сословия, 15 — из казаков, 94 — из крестьян, 12 — из мещан.
По роду занятий члены Думы распределялись так: землевладельцев — 242, земских деятелей — 133, земледельцев — 79, духовенства — 49, адвокатов — 37, торговцев и промышленников — 36, чиновников — 47, врачей и педагогов — 42, ремесленников и рабочих — 16[96].
Суммирование последнего ряда цифр даёт итог намного больший, чем 442, но пусть это читателя не смущает — можно быть одновременно и земле
В III Думу прошли 19 социал-демократов, из них 5 большевиков и 2 примыкающих. Имея их в виду, Ленин писал в ноябре 1907 года в газете «Вперёд»:
«Тяжёлый труд предстоит там нашим товарищам. Они будут там среди врагов, злобных и непримиримых. Им будут зажимать рот, их будут осыпать оскорблениями, их, может быть, будут предавать суду, заключать в тюрьмы, ссылать. Они должны быть тверды, несмотря на все преследования, они должны высоко держать красное знамя пролетариата…
Но и мы все, товарищи рабочие, должны дружно, сообща поддержать их… Пусть будет един рабочий класс в поддержке своих представителей…»[97]
Да, 19 социал-демократов и из них всего 7 ленинцев в Думе — это было немного. Однако это была возможность для партии и для Ленина иметь в России хоть какую-то легальную трибуну. И в своих статьях 1908 года Ленин разъяснил это вполне ясно.
Когда он был ещё в Финляндии, в Гельсингфорсе с 5-го по 12-е (с 18-го по 25-е) ноября 1907 года прошла Четвёртая («Третья общероссийская») конференция РСДРП, собравшая 10 делегатов от большевиков, 4 — от меньшевиков, 4 — от польских социал-демократов, 3 — от латышских социал- демократов и 5 бундовцев.
