— Ну, дальше говорите, — резко приказал Дик.
— Госпожа велела принести мне шпоры, я про них забыла. Я иду скорей, слышу выстрел. Скорей бегу назад и…
Она указала на Паолу.
— Что же было с ружьем? — спросил Дик.
— Испортилось что-то. Должно быть, ружье не действовало. Минуты четыре, а может, и пять госпожа с ним возилась.
— И когда вы уходили за шпорами, она сидела над ним?
Ой-Ли утвердительно кивнула.
— Я говорила, пусть исправит О-Пой. Госпожа сказала, что вы исправите, и положила, а потом опять взяла. Попробовала сама. Потом послала меня за шпорами, тогда ружье выстрелило.
Вошел Хеннесси, разговор оборвался. Он осмотрел ее еще быстрее Дика и поднял к нему лицо, качая головой.
— Я не стану ее тревожить, мистер Форрест, кровоизлияние прекратилось, но внутри кровь, вероятно, накапливается. Вы послали за доктором?
— Да, за Робинсоном. Я захватил его на дому. Он хирург молодой, но отличный, — пояснил Дик, обращаясь к Грэхему. — Смел и нервы крепкие. Я доверяю ему больше, чем старикам с именем. А вы что скажете, мистер Хеннесси? Есть надежда?
— Дело плохо, кажется, хотя я тут не судья, ведь я лечу только лошадей. Робинсон разберется. Остается только ждать.
Дик кивнул и вышел в спальный портик Паолы, куда скоро донеслось пыхтение гоночного автомобиля Каллахана. Он слышал также, как подъехал и уехал другой автомобиль. К Дику в портик вышел Грэхем.
— Простите меня, Форрест, — сказал он. — Я в ту минуту был сам не свой. Застав вас здесь, подумал, что вы тут были, когда это случилось. Должно быть, несчастный случай.
— Бедняжка, — согласился Дик. — Она так гордилась, что никогда не обращается неосторожно с огнестрельным оружием.
Разговаривая с Грэхемом, нанизывая ложь так, чтобы обмануть и его, Дик про себя соображал, как прекрасно Паола разыграла свою игру. Она спела «По следам цыган» на прощание с Грэхемом, чтобы у того не зародилось ни малейшего подозрения. Так же поступила она и с самим Диком. Она простилась с ним, и в последних словах по телефону уверила его, что никогда никого другого, кроме него, у нее не будет.
Он отошел от Грэхема к противоположному углу портика.
— Да, выдержка у нее была, выдержка у нее была, — прошептал он про себя дрожащими губами. — Бедняжка, выбрать между нами обоими она не могла, и вот как она решила!
Гоночный автомобиль приближался; Дик вернулся к Грэхему, и они вместе вошли в комнату поджидать врача. Грэхему было явно не по себе: уходить не хотелось, а он чувствовал, что уходить надо.
— Останьтесь, Ивэн, прошу вас, — сказал ему Дик. — Она к вам так хорошо относилась и если придет в себя, то будет рада вас видеть.
Оба они стали поодаль, пока доктор Робинсон осматривал Паолу. Когда он поднялся с видом человека, определившего все, что можно, Дик вопросительно взглянул на него.
— Ничего не поделаешь, — покачал тот головой. — Это вопрос нескольких часов, а может быть, и минут. — Он помолчал, всматриваясь в лицо Дика. Затем добавил нерешительно: — Конец можно облегчить, если вы разрешите, а то она еще может очнуться и будет мучиться.
Дик прошелся по комнате и, помолчав, обратился к Грэхему:
— Почему бы не дать ей еще пожить, хотя бы и недолго? Боль сейчас несущественна, ведь успокоение наступит скоро, это неизбежно. Так бы захотел я, будь я на ее месте; наверное, так же хотели бы и вы. Она так любила жизнь, каждое мгновение жизни, зачем лишать ее немногих оставшихся ей минут?
Грэхем склонил голову в знак согласия, и Дик обернулся к врачу:
— Нельзя ли привести ее в сознание, хотя бы какими-нибудь возбуждающими средствами? Если можно, пожалуйста. А если боль будет слишком мучительна, то вы, конечно, поможете.
Когда веки ее затрепетали, Дик знаком подозвал к себе Грэхема. На лице ее сначала была только растерянность, глаза ее остановились сначала на Дике, потом на Грэхеме, она их узнала, и уста дрогнули в жалкой улыбке.
— Я… сначала я думала, что умерла, — сказала она.
Но в эту же минуту ее осенила другая мысль, и Дик отгадал ее в испытующем взгляде: она хотела знать, догадывается ли он, что это произошло не случайно? Он не выдал себя. Так она решила, и пусть она отойдет в уверенности, что ее план удался.
— Я… я была не права… — сказала она. Она говорила медленно, тихо, видимо, страдая, с остановками от усилий, которых стоило ей каждое слово. — Я всегда была так уверена, что со мной несчастных случаев не бывает, и вот что я наделала.
— И надо же было так случиться, — нежно сказал Дик. — Что же это с винтовкой? Что-то было не в порядке?
Она кивнула в ответ и снова заговорила с той же жалкой улыбкой, пытаясь выглядеть бодрой:
— Дик, — сказала она, — созови-ка соседей, и пусть они полюбуются, что натворила маленькая Паола… Очень плохо? — спросила она через минуту
