передавал русским все документы, касающиеся обсуждения этого вопроса, а также информацию, полученную от Глэдвина Джебба, представителя США в ООН, и его личного секретаря Алана Маклина по русскому вопросу.
Бёрджесс часто ездил в Нью-Йорк, где останавливался в квартире Алана Маклина, его бывшего коллеги по новостному департаменту[666]. Он также встречался со своим товарищем по Итону биржевым брокером Робертом Грантом. Еще он съездил к Валентину Лофорду, бывшему британскому дипломату. С ним он покатался по Ойстер-Бею и ему признался, что «подумывает уйти из Форин Офис»[667]. Во время поездок он не упускал возможности посетить турецкие бани на 28-й улице и «снять» молодого человека.
Часто наезжая в Нью-Йорк, Бёрджесс обычно останавливался в «Саттон-отеле» на Восточной Пятьдесят шестой улице. Это был отель с большим количеством постоянных жильцов между Второй и Третьей авеню, с бассейном. Он был популярен у литераторов. Квартира Алана Маклина, которую он делил с другом – Джеймсом Фармером, находилась за углом, и Бёрджесс часто там ночевал. У Глэдвина Джебба даже создалось впечатление, что они живут вместе[668]. Бёрджесс обычно приезжал в пятницу вечером, а в воскресенье вечером или в понедельник утром возвращался в Вашингтон. Конечно, им руководила тяга к общению, но не только. Бёрджесс был курьером Филби, и во время этих визитов они часто встречались со своим куратором Валерием Макаевым[669].
Бёрджесс занимался и другими делами. Мартин Янг, апостол, впоследствии дипломат невысокого ранга, в конце 1950-х годов вспоминал, как, будучи двадцатитрехлетним третьим секретарем, привез чемоданчик с дипломатической почтой из Вашингтона в Гавану.
«Я пригласил Гая на ужин, и он провел весь вечер в моей квартире в Ведадо, пачкая софу сигаретным пеплом и очаровывая беседой. Он все время говорил, но помню я только две темы: рассказ о восхитительном сексе с мальчиками за поднятыми циновками одной из мечетей Константинополя… и историю о том, как он предстал перед главой канцелярии или послом в Вашингтоне после очередного обвинения в езде в состоянии алкогольного обвинения и как он выкрутился, показав всем, кому только можно, сборник речей Черчилля с дарственной надписью[670].
Янг договорился встретиться с Бёрджессом на следующее утро в уличном кафе, но «тот не явился, а водитель, отвозивший его и наш чемоданчик в аэропорт, позже передал мне клочок бумаги, где пьяными каракулями было нацарапано извинение»[671].
Если верить Стэнли Вайсу, американцу двадцати одного года от роду, которого Бёрджесс встретил на пароходе из Лондона и безуспешно попытался совратить, он часто ездил в Мексику. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте и тот факт, что Вайс был гетеросексуалом, мужчины подружились. В течение следующих шести месяцев они встречались каждые несколько недель – ходили в кино, катались по городу, выпивали. «Он любил Бетховена, и мы часто говорили о музыке. Он непрерывно курил и постоянно пил, но я никогда не видел его пьяным», – писал Вайс. Бёрджесс регулярно писал ему, побуждал больше читать – особенно он рекомендовал «Под покровом небес» Пола Боулза – и советовал поступить в школу дипломатической службы Джорджтаунского университета. Оглядываясь назад, Вайс понял, что его «обрабатывали»[672].
Журналист Генри Брэндон встретился с Бёрджессом вскоре после его приезда. «Гай! Кому могло прийти в голову отправить тебя в Вашингтон?» – спросил он. Бёрджесс, не уверенный, польстили ему или оскорбили, ответил, что он является вторым секретарем посольства и занимается дальневосточными делами». После того как Брэндон пробыл в Вашингтоне три месяца, он получил письмо от Гектора Макнейла, в котором было сказано, что «Гай чувствует себя одиноким и я мог бы пригласить его на какие-нибудь свои вечеринки. Чтобы доставить удовольствие Гектору, я пригласил Гая к себе один или два раза на обед. Он всегда вел себя на удивление прилично. Несколько раз, уходя из моей квартиры, он говорил, что собирается провести вечер с Самнером Уэллесом, очень богатым человеком, заместителем госсекретаря. При этом он подмигивал, намекая, что с ним хорошо иметь связь»[673].
Бёрджессу не нравилась работа и жизнь в Америке. В декабре он обратился к Майклу Берри, когда тот приехал на два дня в Вашингтон, относительно работы в «Дейли телеграф», но успеха не добился. Бёрджесс пригласил его на чай с Санмером Уэллесом, который в период с 1937 до 1943 года был заместителем госсекретаря, а потом был уволен из-за гомосексуального скандала. Супруга Уэллеса умерла, и у него с Бёрджессом сложилась крепкая дружба, скрепленная общим интересом к политике, алкоголю и мужчинам[674]. Впоследствии Берри вспоминал: «Мы приехали к нему в дом, который располагался в часе езды от Вашингтона, в автомобиле Гая, выпили чаю, поговорили об иностранных делах. Хорошо помню, что у Гая была полная бутылка виски в отделении для перчаток его машины, и он предложил мне глоточек. Когда я отказался, он приложился к бутылке сам»[675].
Услышав, что Джозеф Ослоп устраивает прием в честь Берри и его супруги Памелы, Бёрджесс попытался достать приглашение. Хотя свободных мест за столом уже не было, Ослоп предложил ему зайти попозже на кофе. Согласно рассказу одного из гостей, Бёрджесс приехал «сильно выпивший, небритый и грязный и почти сразу начал обличать американскую политику в корейской войне», после чего его вышвырнули вон [676]. Собственные воспоминания Берри более сдержанны и прозаичны. «Он был очень оживлен и, как заметила моя жена, немного пьян, что не помешало ему предложить подвезти нас до отеля. В результате, хотя у меня не было прав, я был вынужден вести его машину»[677].
На следующий день Джеймс Энглтон, старший офицер ЦРУ, обедал в Джорджтауне, когда появился Бёрджесс. «На нем был белый британский военно- морской китель, грязный, весь в пятнах. Бёрджесс был пьян, небрит и, судя по состоянию глаз, давно не умывался. Он заявил, что взял отпуск на два или три дня и участвовал в «интересной пьянке» накануне в доме Джо Ослопа»[678].
