Мечика: Николай Черкасов способствовал тому, что Мечик был назначен руководителем Ленинградского районного драмтеатра, помогал семье во время и после войны.
Доходный дом на Кровенской, 27, где жила семья Черкасовых. Фото Алексея Пономарева
Андрей Черкасов, единственный ребенок в семье, родился так же, как и Сергей, в эвакуации и стал другом детства будущего писателя наравне с двоюродным братом Борисом. Они бывали друг у друга в гостях (Довлатов добирался на трамвае, Черкасов – на коллекционном западном автомобиле с шофером). Летом школьник Довлатов жил неподалеку от знаменитой дачи Черкасовых в Комарово (Нора Сергеевна специально снимала сыну комнату на лето).
В рассказе «Куртка Фернана Леже» Довлатов, прежде всего, пишет о социальном неравенстве, которое он ощущал у них в доме: «Нина Черкасова обладала всеми достоинствами и недостатками богачей. Она была мужественной, решительной, целеустремленной. При этом холодной, заносчивой и аристократически наивной. Например, она считала деньги тяжким бременем. Она говорила маме: «Какая ты счастливая, Нора! Твоему Сереже ириску протянешь, он доволен. А мой оболтус любит только шоколад…» Конечно, я тоже любил шоколад. Но делал вид, что предпочитаю ириски».
Андрей Черкасов, так же, как и его тезка Битов, учился в первой в стране лучшей в городе специализированной английской школе, расположенной в двух шагах от обыкновенной школы, которую оканчивал Довлатов.
После того как Андрей и Сергей получили аттестаты зрелости, отношения между ними стали менее близкими. Тем не менее, они продолжали время от времени видеться, оба рано женились. Андрей – на Варваре Ипатьевой, внучке академика, Сергей – на Елене Ритман, дочери моряка Балтийского пароходства.
Андрей рано стал доктором наук и принадлежал к компании молодых, блестящих успешных физиков, к которой Довлатов относился не без оттенка классовой неприязни. «Его окружали веселые, умные, добродушные физики. Меня – сумасшедшие, грязные, претенциозные лирики. Его знакомые изредка пили коньяк с шампанским. Мои – систематически употребляли розовый портвейн. Его приятели декламировали в компании – Гумилева и Бродского. Мои читали исключительно собственные произведения».
В 1964 году Николая Черкасова уволили из Александринки, а когда он умер, его вдову также выгнали из театра и заставили сдать награды мужа в театральный музей. Влиятельные знакомые стали реже навещать актрису, но с Норой Сергеевной Нина Черкасова, вплоть до отъезда Довлатовых в 1978 году продолжала оставаться близкой подругой. Сейчас квартира семье уже не принадлежит: в 2000-е годы Андрей Черкасов продал ее и уехал в эмиграцию.
Дом журналистов
Моховая ул., 17; Невский пр., 70
Довлатов познакомился с производственной стороной газетного дела в типографии имени Володарского еще до поступления в Университет и с официальной точки зрения в период жизни в Ленинграде был именно представителем прессы. В Союз писателей его так и не приняли, зато он принадлежал к Союзу журналистов. Довлатов получил членский билет в конце 1960-х, хотя к профессии в ее советской ипостаси относился с брезгливостью.
На весь Советский Союз насчитывалось всего две тысячи профессиональных журналистов. В творческий союз принимали тех, кто проработал в советской печати не менее трех лет, стаж Довлатова в «За кадры верфям» этим требованиям соответствовал.
С конца 1950-х до 1972 года Союз журналистов находился по адресу: Моховая улица, 17, прямо напротив Театрального института, а с 1972 по 1974 год – на Невском, 70. Дом журналиста был местом притягательным: хорошая библиотека, ресторан, куда всегда мог попасть член творческого союза, и где можно было встретить коллегу из многотиражек «За кадры верфям», «Знамя прогресса», «Красный треугольник» или приятеля по журналу «Костер».
Членство в творческом союзе давало определенные гарантии: часто менявший места работы Сергей Донатович всегда мог подтвердить свою профессиональную принадлежность.
Исключение Довлатова из Союза журналистов в 1976 году из-за публикации его произведений за границей сделало его гораздо более уязвимым.
Моховая улица
На Моховой, 34, находится главный театральный вуз города, тогда он назывался Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Театральный институт в конце 1960-х переживал мощный подъем. Под руководством Николая Акимова на художественно-постановочном отделении учились блестящие художники Олег Целков, Евгений Михнов-Войтенко, Михаил Кулаков, Юрий Дышленко и Алек Раппопорт. Гремели два студенческих спектакля, поставленных выпускным курсом Георгия Товстоногова: «Люди и мыши» по пьесе Джона Стейнбека и «Зримая песня» – шестнадцать крохотных этюдов на сюжет песни, подготовленных студентами актерско-режиссерского курса в 1966 году. Среди воспитанников этого курса были такие известные в дальнейшем мастера, как Борис Гершт, Ефим Падве, главный режиссер театра Музыкальной комедии Владимир Воробьев. В институте в то время учились Лев Додин, Наталья Тенякова, Алексей Герман, Евгений Шифферс, Кама Гинкас, Генриетта Яновская. Театроведческое отделение оканчивал кузен Довлатова Борис.
На Моховой улице Довлатов бывал часто, здесь, по воспоминаниям Людмилы Штерн, заканчивались их прогулки, посвященные обсуждению рассказов Сергея Донатовича. Они встречались на углу Невского и Литейного и направлялись в сторону Невы, заходя по пути в «Академическую книгу».
