– Я слышал, что у жены доктора роман с хиропрактиком.
– А его дочь спит с адвокатом по делам о врачебных ошибках.
– А его сын учится на адвоката по делам о врачебных ошибках.
Тут раздалось притворное предупреждение: «Ш-ш-ш! Он может нас услышать».
– Он не слушает. Он размышляет над инвестиционным портфелем.
– Он разговаривает с гонконгским брокером относительно цены на золото и курса иены.
– Нет, он разговаривает относительно времени приема.
– Черт, сегодня же воскресенье! Его вообще нет на месте. Доктора не работают по воскресеньям.
– Ну да, они не работают трезвыми по воскресеньям.
Потом мы принялись перечислять привилегии, которыми пользуются летные врачи.
– NASA нанимает их на условиях неограниченной зарплаты.
Это был намек на более высокий уровень оплаты труда с учетом ранга по шкале госслужащих.
– И у них есть постоянные места для парковки.
– И удобные для них часы приема.
– Им достаточно попросить, и любая женщина разденется перед ними.
Наконец насмешки иссякли, и интерком замолчал. Успокоился даже Пепе, и каждый из нас ушел в свой маленький неустроенный мир боли, страха и молитвы. На отметке T-45 минут офицер безопасности полигона первым нарушил прежде беспрепятственный ход предстартового отсчета: «RSO к подрыву не готов». Он имел в виду взрыв шаттла. Находящиеся в распоряжении офицера безопасности полигона (RSO) компьютеры определили, что в данных атмосферных условиях мощь разрушения шаттла усилится, поставив под угрозу безопасность людей вокруг здания LCC. Его доклад о неготовности вызвал в кабине стоны и грязные ругательства. Мы уже достигли той стадии, когда готовы были убить любого, кто будет мешать запуску. Офицер, очевидно, почувствовал всеобщую ярость и тут же прогнал расчеты еще раз, получив более приемлемые результаты: «RSO готов к подрыву». Мы все ликовали… и посмеивались над иронией ситуации. Мы радовались тому, что теперь в случае взрыва шаттл мог убить только нас, и это было хорошо, так как позволяло продолжать отсчет.
На отметке T-5 минут Каспер запустил вспомогательные силовые установки (APU) и провел тест системы управления полетом. Все было штатно, и я начал всерьез думать о том, что принес с собой в кабину удачу за карточным столом.
– «Атлантис», закройте щитки гермошлемов.
Прежде чем выполнить команду Центра управления пуском, я услышал, как Джей-Оу и Джон впрыснули по последней порции африна. Мне придется лететь с командиром и пилотом, которые находятся под воздействием наркоты.
Я проверил систему фиксации в кресле. Больше я все равно ничего не мог сделать – разве что пялиться на стену со шкафчиками. Господи, как я хотел быть наверху, там можно было отвлечься, глядя на приборы! Здесь же мне оставалось только уйти с головой в свой страх. Я чувствовал себя приговоренным в газовой камере, ожидающим, когда упадет и разобьется склянка с ядом.
А потом… «RSO не готов по запасному компьютеру».
Интерком немедленно ожил от красочных эпитетов в адрес офицера безопасности: ублюдок, засранец, сукин сын! Теперь{86} мы были уже готовы убить любого, кто будет мешать запуску, а заодно его жену, детей и мать.
Руководитель пуска остановил отсчет на отметке T-31 секунда в надежде, что RSO сможет разобраться с проблемой и отсчет продолжится. Однако мы не могли ждать долго, потому что вспомогательные силовые установки (Auxiliary Power Unit, APU) работали и сжигали свой запас топлива. Медленно прошла минута. «Давай… давай… почини свой долбаный компьютер и дай добро на старт!» Но, по мере того как мы ждали, температура жидкого кислорода на входе в маршевые двигатели опустилась ниже допустимой, и старт был отменен{87}. Я буквально выпал в осадок. Теперь спецам по экипировке оставалось только отыскивать меня на дне скафандра.
По возвращении в гостиницу нам предложили отправиться в Бич-Хаус и встретиться с женами. Я позвонил Донне, и мы решили, что не хотим очередного прощания на берегу. Я чувствовал, что она полностью вымотана – и умственно, и физически. Я позвонил маме, железной женщине, которая родила и вырастила шестерых детей при муже-инвалиде, и она тоже была уже без сил. Единственное утешение в этой ситуации состояло в том, что упрочилось мое решение уйти в отставку. Если, как говорят врачи, стресс – это убийца, то я убивал этими попытками старта Донну, детей, маму и себя самого.
Когда экипаж вернулся из Бич-Хауса, коллеги обнаружили меня в конференц-зале смотрящим кино. Пепе опрокинул кресло спинкой на пол и улегся в нем смотреть телевизор. Я подумал, что он свихнулся:
– Черт подери, что ты делаешь?
– Пытаюсь приучить себя к лежанию в корабле. Я там едва не сдох.
– Пепе, ты с ума сошел. Это все равно что приучать себя к ударам по яйцам. Ты не сможешь к этому привыкнуть.
