или заблуждениями его капитанов). Но его великая и выдающаяся заслуга состоит в ясности, с которой он признал, что флоты Англии, как представители морской силы ее, были настоящими врагами морского могущества Франции и что флоты последней должны были атаковать их всегда, когда имелось хотя бы относительное равенство сил. Далекий от того, чтобы быть слепым к значению тех конечных целей, которым деятельность французского флота постоянно подчинялась, он тем не менее видел ясно, что путь к обеспечению этих целей состоял не в сохранении своих кораблей, но в уничтожении кораблей неприятеля. Нападение, а не оборона было путем к морскому могуществу в его глазах, и это могущество представлялось ему также и средством приобретения влияния на суше, – по крайней мере в странах, отдаленных от Европы. Он имел мужество принять эти воззрения английской политики после сорока лет службы во флоте, принесенном в жертву противоположной системе; но он присоединил к практическому применению этих воззрений метод, которого не находил ни у одного английского адмирала своего времени, – за исключением, может быть, только Роднея, – и бо?льшую пылкость, чем у последнего. Тем не менее образ действий, которому он следовал, не являлся только вдохновением момента; он был результатом ясных воззрений, которых Сюффрен держался всегда и которые неоднократно выражал. Его природная пылкость соединялась, однако, с упорством глубокого убеждения. Так, он писал д’Эстену после неудачной попытки уничтожить эскадру Баррингтона в С.-Лючии, жалуясь на недостаток матросов у него самого и на других кораблях, с которых люди были высажены для атаки английских войск, что:
«несмотря на малые результаты двух канонад 15 декабря (направленных против эскадры Баррингтона) и неудачу, которую потерпели наши сухопутные силы, мы тем не менее можем надеяться на успех. Но единственное средство достигнуть его заключается в энергичном нападении на враждебную эскадру, неспособную, при нашем превосходстве, сопротивляться нам, несмотря на ее береговые батареи, действие которых будет нейтрализовано, если мы сцепимся с ее кораблями или бросим наши якоря на их буйки. Если мы будем медлить, она может уйти… Кроме того, пока наш флот не укомплектован полностью экипажем, он не в состоянии ни плавать, ни сражаться. Что случилось бы, если бы прибыл флот адмирала Байрона? Какова была бы судьба кораблей, не имеющих ни экипажей, ни адмирала? Их поражение вызвало бы потерю армии и колонии. Уничтожим же эту эскадру, и тогда неприятельская армия, терпя недостаток во всем и находясь в стране, где борьба сопряжена с большими трудностями, будет вскоре принуждена сдаться. Тогда, если Байрон придет, мы будем рады его видеть. Я думаю, нет необходимости указывать на то, что для этой атаки нам нужны люди и планы, хорошо согласованные с теми, кто будет выполнять их».
Сюффрен осуждал также д’Эстена за то, что он упустил случай взять в плен четыре корабля эскадры Байрона, выведенные из строя в сражении при Гренаде.
Вследствие неблагоприятного стечения обстоятельств атака в Порто-Прайя не имела того решительного результата, какого она заслуживала. Коммодор Джонстон снялся с якоря и последовал за Сюффреном; но он считал, что его силы недостаточны для прямой атаки французов, при решительном характере их коммодора, и боялся потерять время в погоне за ним под ветер от его порта. Он сумел, однако, взять назад ост-индский корабль, который увел у него
Увидев, что безопасность Мыса обеспечена, Сюффрен отплыл к Иль-де-Франсу, прибыв туда 25 октября 1781 г. Граф д’Орв, как старший в чине, принял там командование соединенной эскадрой. После окончания необходимого ремонта флот отплыл в Индию 17 декабря. 22 января 1782 г. был взят английский 50-пушечный корабль
Здесь в месте встречи двух грозных бойцов, из которых каждый был представителем характерных свойств своей расы, – один английской непреклонной настойчивости и знания морского дела, а другой – пылкости и тактических знаний французов, слишком долго сдерживавшихся и предававшихся ложной системе, – уместно привести точные сведения о материальной части. Во французском флоте было три 74-пушечных, семь 64– и два 50-пушечных корабля, один из которых был
Нужно помнить, что, прибыв в Ост-Индию, Сюффрен не имел там ни одного дружественного порта или рейда, никакой базы для снабжения кораблей провиантом и для ремонта их в случае нужды. К 1779 г. пали все французские посты; и быстрота его движения, спасшая Капскую колонию, все-таки не привела его в Индию своевременно для того, чтобы помешать захвату тамошних голландских владений. Неоценимая гавань Тринкомале на Цейлоне была взята как раз за месяц до того, как Сюффрен увидел английский флот в Мадрасе. Но если ему, таким образом, приходилось все брать с бою, то Юз мог потерять столь же много. Сюффрену в первый момент встречи принадлежало численное превосходство и возможность занять наступательное положение, со всеми его преимуществами в отношении инициативы. На долю Юза выпало беспокойное оборонительное положение, при меньшей численности его флота, много уязвимых пунктов и незнание того, где будет нанесен удар.
