«Договор с Португалией принес нам огромные выгоды… Португальцы начали чувствовать благодетельное влияние своих бразильских золотых рудников, и громадная торговля, которую мы несли с собой, сделала их удачу в значительной мере нашей удачей… И с тех пор это всегда оставалось так; не будь этого, я не знаю, как мы смогли бы нести военные издержки… Денежное обращение в государстве возросло весьма значительно, что также должно быть в значительной мере приписано нашей португальской торговле; а этой последней, как я уже заявлял, мы были всецело обязаны нашей морской силе (которая оторвала Португалию от союза с двумя коронами и отдала ее под покровительство морских держав). Наша торговля с испанскими владениями в Вест-Индии, через Кадикс, конечно, была почти полностью прервана в начале войны; но потом она была в значительной мере восстановлена и шла как прямым путем через несколько провинций, находившихся под властью эрцгерцога, так и через Португалию, через которую велась весьма крупная, хотя и контрабандная торговля. Торговля с испанцами в Вест-Индии (также контрабандная) приносила нам весьма большие выгоды… Наши колонии, хотя и жаловавшиеся на пренебрежение ими, становились богаче, населеннее и распространяли свои торговые операции дальше, чем в предшествующие времена… Наша национальная цель в этой войне была значительной мере достигнута, – я подразумеваю уничтожение французской морской силы, – потому что после сражения при Малаге мы не слышим более о больших флотах Франции; и хотя вследствие этого число ее каперов значительно увеличилось, тем не менее потери наших купцов в последнее царствование были гораздо менее тяжелыми, чем в предшествовавшем царствовании… Конечно, чувствуешь большое удовлетворение, когда припоминаешь, что, имея перед собой такую большую морскую силу, как собранная королем Франции в 1688 г., выдержав борьбу при таких затруднительных обстоятельствах и выйдя из этой тяжелой войны в 1697 г. с долгом, слишком значительным для погашения его в течение кратковременного мира, мы уже к 1706 г. не только не видели флота Франции у наших берегов, но сами ежегодно посылали сильный флот для нападения на французский и одолели последний как в океане, так и в Средиземном море, откуда он был изгнан, как только там появился наш флаг… Этим мы не только обеспечили нашу торговлю с Левантом и усилили свои позиции в сношениях со всеми итальянскими государствами, но и поразили ужасом варварские государства и отвратили султана от принятия каких бы то ни было предложений Франции. Таковы были плоды увеличения нашей морской силы и способа ее применения. Такие флоты были необходимы, они одновременно защищали и наш флаг, и флаг наших союзников и привязывали их к нашим интересам… Наконец, – и это имеет еще бо?льшую важность, чем все остальное, – они установили престиж нашей морской силы так прочно, что мы чувствуем даже поныне (1740 г.) счастливые последствия приобретенной таким образом славы»[78].
Нет нужды прибавлять к этому что-нибудь еще. Таково было положение «владычицы морей» в те годы, когда, как утверждают французские историки, французские крейсера подрывали ее торговлю. Английский писатель признает, что потери были тяжелые. В 1707 г., т. е. через пять лет после начала войны, статистика, согласно отчету комитета палаты лордов, «показывала, что с начала войны Англия потеряла 30 военных кораблей и 1146 торговых, из которых 300 были отбиты, тогда как мы взяли у французов или потопили 80 военных кораблей и 1346 торговых; было также взято 175 каперов». Большая часть военных кораблей, как было объяснено выше, вероятно, действовали в качестве каперов. Но каково бы ни было соотношение потерь, не нужно никаких аргументов, кроме указанных заявлений, чтобы доказать, что одной только крейсерской войной, не базирующейся на крупные флоты, невозможно сломить большую морскую силу. Жан Барт умер в 1702 г., но в Форбэне, дю Кассе и других, а всего более в Дюгэ-Труэне он оставил достойных последователей, не уступавших самым грозным разрушителям неприятельской торговли, каких когда-либо видел мир.
Имя Дюгэ-Труэна заставляет остановиться, прежде чем проститься окончательно с войною за испанское наследство, на его крупнейшей каперской экспедиции, действовавшей на таком расстоянии от родины, которое редко проходилось моряками его профессии, и являвшейся любопытной иллюстрацией к аналогичным предприятиям того времени, а также к тем сделкам, до каких дошло французское правительство.
Небольшая французская эскадра атаковала Рио-де-Жанейро в 1710 г.; но, будучи отбита, потеряла несколько человек пленными, которые, как говорили, должны были подвергнуться смертной казни. Дюгэ-Труэн просил позволения отомстить за это оскорбление Франции. Король, согласившись, снарядил корабли и укомплектовал экипажи. И между ним, с одной стороны, и компанией Дюгэ-Труэна, с другой стороны, заключен был формальный контракт, точно определявший участие сторон в издержках. В этом контракте мы находим, между прочим, странное условие, требовавшее от компании уплаты тридцати франков штрафа за каждого солдата или матроса, который умрет, будет убит или дезертирует во время крейсерства. Король должен был получить одну пятую часть чистой прибыли и должен был принять на свой счет убытки от аварий кораблей или от повреждения их в сражениях. По этому контракту Дюгэ- Труэн получил шесть линейных кораблей, семь фрегатов и более двух тысяч войск, с которыми и отплыл в Рио-де-Жанейро; овладев после ряда операций городом, он позволил выкупить его примерно за четыреста тысяч долларов (вероятно, около миллиона на современные деньги), сверх чего потребовал еще пятьсот ящиков сахару. Каперская компания выручила на этом предприятии около девяноста двух процентов на затраченный ею капитал. Так как два линейных корабля этой экспедиции на обратном пути пропали без вести, то прибыли короля, вероятно, были невелики.
В то время как война за испанское наследство охватила всю Западную Европу, на востоке последней происходила борьба, которая могла оказать глубокое влияние на исход ее. Между Швецией и Россией начались военные действия; венгры выступили против Австрии, и если бы Турция помогла венграм, то она оказала бы этим большую услугу Франции. Английский историк полагает, что она была удержана боязнью английского флота. Во всяком случае, она не двинулась с места, и Венгрия была усмирена. Война между Швецией и Россией привела к преобладанию последней на Балтийском море и низвела Швецию, старую союзницу Франции, на положение второразрядного государства. С этого времени Россия определенно приобщилась к европейской политике.
Глава VI. Регентство во Франции. – Альберони в Испании. – Политика Вальполя и Флери. – Война за польское наследство. –
