ожидать его решения, однако Аристобул, недооценивший железную мощь Рима, имел неосторожность нарушить договоренности.

Разгневанный Помпей устремился к Иерусалиму. Он захватил и заключил под стражу Аристобула, но сторонники Маккавеев заняли укрепленную Храмовую гору, разрушив мост, соединявший ее с Верхним городом. Помпей, ставший лагерем к северу от Овчей купели (Вифезды), в течение трех месяцев осаждал Храмовую гору, осыпая святилище градом камней из катапульт. И вновь враги воспользовались иудейским благочестием: была суббота, и к тому же время поста, когда римляне пошли на штурм Храма с севера и захватили его, перерезав глотки священникам, охранявшим жертвенник. Не желая сдаваться, многие евреи «кидались в бездну или сгорали живьем, поджигая свои собственные дома, лишь бы не дожидаться угрожающей им гибели». Всего тогда погибло 12 тысяч защитников города. Помпей разрушил все укрепления, упразднил иудейскую монархию, присоединил к своим владениям большую часть царства Маккавеев и назначил первосвященником Гиркана, оставив ему в управление — под неусыпным контролем министра Антипатра — только Иудею.

Помпей не смог устоять перед искушением войти в Святая Святых. Римляне были заинтригованы восточными обрядами, хотя гордились пантеоном собственных богов и несколько свысока относились к примитивным суевериям иудейского монотеизма. Греки рассказывали издевательские истории, будто иудеи тайно поклоняются золотой голове осла или даже приносят в жертву людей, чтобы затем пожрать их плоть. Помпей со своей свитой вступил в Святая Святых, совершив тем самым немыслимое святотатство, ведь даже первосвященник мог входить туда только единожды в год. Этот римлянин, по всей видимости, был вторым язычником (после Антиоха IV), вошедшим в запретное святилище. Он увидел там лишь золотой стол и священный семисвечник, не обнаружил никакого изваяния Бога, но ощутил глубокое благоговение. Помпей ничего не тронул в Святая Святых.

Затем полководец поспешил обратно в Рим — отпраздновать триумф после азиатских побед. Гиркана тем временем терзали мятежники, сторонники Аристобула и его сыновей, однако истинный правитель, министр Антипатр, предусмотрительно заручился поддержкой Рима, который был отныне источником любой власти. Но даже самый искушенный политик не смог бы предугадать неожиданные повороты римской политики. Помпей был вынужден поделиться властью, заключив триумвират — тройственный союз — с двумя другими политическими лидерами, Крассом и Цезарем. Цезарь вскоре покрыл себя славой покорителя Галлии. А Красс, еще один римский олигарх, решив завоевать себе воинские лавры на Востоке и сравняться славой со своими товарищами по триумвирату, в 55 году до н. э. выступил в Сирию.

Цезарь и Клеопатра

Красс, носивший в Риме прозвище Dives («Богач»), имел репутацию жадного и жестокого человека. Он расширил составленные римским диктатором Суллой проскрипции (списки лиц, объявленных вне закона и подлежащих смерти), движимый единственной целью — прибрать к рукам конфискованное имущество жертв. А подавление восстания Спартака он отпраздновал, распяв шесть тысяч рабов вдоль Аппиевой дороги. Теперь он замыслил победу над молодым Парфянским царством, раскинувшимся на землях современного Ирака и Ирана, там, где когда-то располагались персидская империя, а затем сменившее ее государство Селевкидов.

Средства для военной кампании Красс раздобыл, ограбив иерусалимский Храм и похитив оттуда две тысячи талантов, которые не взял Помпей, и «шест из червонного золота» из Святая Святых. Но парфяне разгромили Красса и его войско. Отрубленную голову римского полководца парфяне принесли своему царю. Согласно легенде, Ород II смотрел в театре греческую пьесу, когда по сцене покатилась голова Красса. Ород приказал залить расплавленное золото в рот мертвой головы, сказав при этом: «Ты был ненасытен в жажде золота. Теперь, наконец, ты насытишься».

Отныне за власть в Риме соперничали лишь двое могущественных полководцев — Цезарь и Помпей. В 49 году до н. э. Цезарь, выступив из Галлии, перешел реку Рубикон и вторгся в Италию, а спустя 18 месяцев нанес сокрушительное поражение Помпею, вынудив того бежать в Египет. Получив должность диктатора[50], Цезарь ринулся в погоню за побежденным соперником, но прибыл в Египет через два дня после того, как египтяне убили Помпея. Цезарь пришел в ужас и в то же время испытал облегчение, когда ему принесли в качестве приветственного дара забальзамированную голову низвергнутого соперника.

Минуло уже 30 лет с тех пор, как Цезарь воевал на Востоке. Теперь он пришел в Египет, который раздирала жестокая борьба за власть Птолемея XIII и его сестры-жены Клеопатры VII. Последняя и принесла Риму самый ценный приз на Востоке — Египет. Однако Цезарь не мог предвидеть, как ловко эта юная царица, низложенная с трона и, казалось бы, находившаяся в отчаянном положении, подчинит его волю собственным целям.

Клеопатра потребовала тайной аудиенции с владыкой Рима. Эта искусная постановщица сексуально-политической пантомимы прибыла во дворец Цезаря завернутой в мешок для постельного белья (а не в ковер): возможно, учитывая восприимчивость и чувствительность римлянина к подобным театральным постановкам. Гаю Юлию Цезарю, потрепанному войнами, седовласому и уже плешивому полководцу, было 52 года. Он прекрасно знал, что остатки седых волос окружают весьма заметную лысину. Но поразительное, если не беспредельное властолюбие этого человека, искушенного в войнах, литературе и политике, никогда не могло устоять перед неуемной энергией, свойственной молодости. У Цезаря был обширный донжуанский список: в свое время он заводил романы и с женой Красса, и с женой Помпея. Клеопатре был 21 год, по словам Иосифа Флавия, «красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкой убедительностью речей, с огромным обаянием», производил сильное впечатление, даже если она и унаследовала от предков, как позволяют предположить ее статуи и монеты с ее изображением, фамильный орлиный нос и заостренный подбородок. Она желала снова стать царицей и вести жизнь, подобающую несравненной древности ее рода. Оба, и Цезарь, и Клеопатра, были искушенными политическими авантюристами, и ставками в их игре оказались риск,

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату