машине догнали их, остановили и начали избивать. В это время в Рязань ехали участковый со стажером. Разумеется, вмешались. И, надо сказать, вовремя. Иначе их убили бы. Сейчас Бурцев в больнице, паспорта им вернули. Все как положено. Луковкина Нина купила домик в какой-то деревне. Часто навещает Бурцева. Тот вроде более-менее пришел в себя.
– А доллары вы им вернули? – спросил полковник.
– Конечно, – засмеялся майор. – Все-таки они их честно заработали.
– А тот, кто свел старателей с Михайловым, жив еще? – спросил полковник грузного капитана.
– Живой, – улыбнулся тот. – Мы его, правда, в камеру к тем, кто хоть как-то был связан с Вячиком, не сажаем. Но сейчас он, можно сказать, личность. Почти все знают, что Вячик вломил Кость за золото. Так что Рыбаков уважением пользуется. И знаете, мне как-то по-человечески Свиридова жалко. Ведь мужик был обыкновенный. И зла никому не делал. А тут, – он махнул рукой, – довели…
– Сто баксов на похороны, – проворчал полковник. – Так мы и не взяли тогда этого деятеля. Но что не Вячик, это точно.
– Привет, племяш, – улыбнулся Матвей. – Как делишки-то?
– Отлично, – улыбнулся подошедший с матерью к кровати мальчик. – Вы скоро выздоровеете?
– Как только, – подмигнул ему Матвей, – так сразу. Опять натащили, – увидев два целлофановых пакета, недовольно прогудел он. – Самим, наверное, жрать нечего, а все несут.
– Ты сначала погляди, что там, – улыбаясь, прошептала Вика.
– Это что же за секрет? – удивился он. Свесившись, заглянул в пакет. И присвистнул. Посмотрел на Вику.
– Мать передала, – шепнула она.
– Давно бы надо было принести, – засмеялся он. – Я бы уже здоровый был. Живем, мужики, – приглушенно заявил он троим соседям по палате. – Водчонки две бутылочки, пиво и закусон отменный.
– А еще говорят, – улыбнулся лежавший у окна крепкий мужчина, – что на Руси жить хреново.
– Как она, доктор? – спросила Люба пожилую женщину в белом халате.
– Девочка перенесла сильное нервное потрясение. Но сейчас приходит в себя. Она просила отдать вам это. – Врач протянула Любе куклу Барби.
– В чем дело? – испуганно привстал из-за стола полковник Рудин.
– Вы арестованы, – сказал один из троих вошедших в кабинет милиционеров. – Вот постановление о вашем задержании. – Он показал бланк. – Тебя, сука, стрелять надо, – не выдержав, бросил он.
– Зря мы его берем, – усмехнулся обыскивавший стол оперативник. – Получил бы сто баксов на похороны, и вся недолга. А то ведь просидит от силы пару месяцев и выйдет.
Рыбаков был осужден на четырнадцать лет лишения свободы с отбытием срока наказания в исправительно-трудовой колонии строгого режима. Приговор выслушал спокойно. Но в колонию попал только через год. Его пытались привлечь к делу о золоте. Борис говорил правду: он знал Ладова и Бронина по работе на Дальнем Востоке. Именно через него Глеб и Игорь вышли на Михайлова. Сам он золотом не занимался. Тогда его неожиданно обвинили в совершенных год назад трех убийствах, где родственникам давали сто долларов на похороны.
Рыбаков отнесся к новому обвинению равнодушно. Доказать свое алиби не мог. Впрочем, и не пытался этого делать. Об убийстве Вячика говорил просто – Свиридов рассказал ему свою историю, вот и пристукнул этого пса. Баксы были зашиты в плавках. Сунул ему в зубы, чтобы знал, гребень, что это. Он наверняка, перед тем как крякнуть, слышал. Сто баксов на похороны. Звучит красиво. Рыбакова убили на пересылке.
Найденная в гараже Любы машина стала веским основанием для обвинения Пасечника в пособничестве Зубову, и он был осужден на восемь лет лишения свободы. Люба с дочерью долго не могли забыть случившегося и жили в постоянном страхе, опасаясь мести друзей Зубова.
Милиция опознала в одном из отравленных объявленного в розыск Ладова. Найденные среди золота якутские украшения только подтвердили вину мертвого Глеба. Розыск якута продолжался еще долгое время.
