Саур-Могила. Военные дневники (сборник)

Командир «Вихрь» и более опытные бойцы улетели куда-то под Амвросиевку. О том, что это было участие во взятии Саур-Могилы, официально уже взятой, мы узнали потом, когда они вернулись. Но – это отдельная история, и к тому же не моя, а значит, и не мне её рассказывать.

Палатка в Краматорске.

Так и получилось, что переночевав после приезда в расположение, мы остались на несколько дней без непосредственного начальства. Палатку перевезли в первой половине дня. Потом начались «бумажные дела» с оформлением и призывом. Но, по большому счёту, высокому командованию было не до нас, чем мы и пользовались. Большую часть времени мы были свободны. Акклиматизировались, ходили в гости к батальону «Крым» и учились стрельбе без ведома начальства, по принципу «бежала через мосток, схватила кленовый листок» (но об этом ниже).

Более близкое знакомство с батальоном «Крым» для меня началось с рассказа о Жеке («Малом»), который пошёл помыться в ручье, а заодно пару старых сепарских растяжек снял и оставил себе, как трофей. Мне очень понравилась высокая мотивированность кырымлы. Именно тот случай, когда «нас мало, но мы в тельняшках». Рассказы про то, как Саур-Могилу, занятую ВСУ, штурмовали кадыровцы, а им отвечали огнём из «калашей» и криками «Аллах акбар!» – это правда, и это про них.

На второй или третий день мы отправились в гости к ребятам из «Крыма». Они располагались за периметром лагеря ВСУ и были без оружия, ибо добровольцы. Тогда было так. В тот день там были те бойцы, кто не попал на задание с Исой. Например, Жеку не взяли из-за его возраста – несовершеннолетний (он туда все равно попал, но позже). От него мы тогда узнали, что, если просто прийти на стрельбище, то могут дать пострелять и даже подскажут, как правильно это делать. Ребята рассказывали нам, что дома не знают о том, что они воюют. Думают, что на заработках по стройкам работают. Такие же истории были и у нас. «Бобёр», например, сказал дома, что едет чинить БТР, где-то в тылу. Как он потом объяснял осколок в плече – своё первое ранение, я могу только догадываться. Я тоже родителям соврал, что еду под Киев в лагерь для резервистов, учиться Родину защищать…

Одно из воспоминаний тем вечером. Мы на месте, которое было крайним постом, когда Краматорск был захвачен, и обстреливалось раньше сепаратистами. Жека, «Бобёр» и я. На земле – пробитые мешки с землёй, гильзы и пули. Над горизонтом висит большое оранжево-красное солнце. С рёвом пролетают истребители, отрабатывая боевое слаживание. Жека оживлённо что-то расказывает, «Бобёр» участвует в разговоре. А у меня какое-то странное умиротворённое состояние. Как будто завтра умру, и хочется раствориться в этой красоте вокруг меня. Насладиться всеми звуками, запахами, впитать их, почувствовать тепло заходящего солнца на лице. Наверное, со стороны выглядело, что я торможу. Подобрал пулю от СВД, положил в карман на память. Такие моменты дорогого стоят… «Бобёр» потом был два раза ранен и, после второго, всё ещё лечится. А за Жеку я радуюсь каждый раз, когда читаю новость о нём, – значит, жив и в порядке.

«Мы из спецназа, честно-честно… просто ещё маленькие, и физкультуру прогуливали»

Послушав Жеку, мы, небольшой импровизированной разведгруппой отправились на стрельбище. Были «Бобёр» и «Лис», кажись, «Монах» тоже был. Может, ещё кто-то был – память уже не та… Потусовавшись там немного, подошли к группе каких то спецов, которые стреляли.

Одна из вещей, что там запомнилась, когда имел дело с настоящими бойцами, – это спокойное, доброе отношение к тебе. И ты понимаешь, что это потому, что человек чувствует свою силу, видел смерть и знает цену жизни. Отсутствие наносного. То, чего я мало вижу тут, в тылу…

Так вот… подходим мы к ним и слышим:

– О! А мы подумали уже, что ты сепар, судя по твоей футболке (у меня была зелёная футболка, а на ней оранжево-чёрный узор).

– Так давайте, я вам футболку для мишени, а вы нам – пару рожков патронов на пострелять?

Футболку они брать не стали. Но пострелять нам дали.