неопределенные опасения. Однако, подобно большинству родителей, она не хотела отказывать детям, так как у нее не было конкретных оснований, а доводов интуиции казалось недостаточно для твердого возражения. Вероятно, присутствие в доме гостьи и то, что желание высказывалось обеими девочками, заставило миссис Зейц проявить бо?льшую сговорчивость, чем ей было обычно свойственно. И потом, Джуди старалась дать возможность матери Кэти выкроить свободное время для занятий живописью. Она не знала, что сосед охотится на Кэти. Короче говоря, у женщины не хватило энергии для решительного протеста. Она сама сказала, что «ей было лень» удерживать девочек дома.
Где-то в глубине ее сознания, а может, и за его пределами, остался тот факт, что в последние четыре года в округе уже произошли два случая похищения и изнасилования девочек-подростков, которых затем убили; еще одной семнадцатилетней девушке, похищенной и изнасилованной, хватило присутствия духа убежать от своего похитителя, когда тот вышел из машины купить пива. Питер Хердт, начальник полиции, помнил об этих случаях. Когда Рэчел Зейц сообщила о похищении и Роуз Эллис с Джуди Зейц приехали в полицию, дело об убийстве Терезы Фентон стояло на полке у стола лейтенанта Чадбурна. Кадры аэрофотосъемки маршрутов, по которым похититель провез Терезу, были развешаны по стенам кабинета. Пока Роуз Эллис добиралась до участка, у нее возникли те же ассоциации, но она хотела выбросить их из головы. Ни Роуз Эллис, ни Джуди в то время еще не знали о двух аналогичных преступлениях, оставшихся нераскрытыми. Жертвами этих злодеяний стали Шерри Настейша в 1979 и Дина Бакстон в 1982 году. У властей появилась зацепка для розыска убийцы, ускользавшего целых четыре года. С самого начала Шефер считался потенциальным подозреваемым. В полиции имелось описание машины похитителя, дело Дины Бакстон связывали с Шефером, хотя он и не был изобличен в нападении. Кроме того, полиция считала Кэти Ричардс потенциальной жертвой. После смерти Терезы Фентон Питер Хердт полтора часа допрашивал ее, как раз в то время, когда девочка терпела преследования соседа. Начальник полиции знал, что представляет собой Кэти.
Роуз Эллис Тейер обвиняла его и в нежелании допустить к розыску Кэти ее знакомых. По словам Джуди Зейц, начальник полиции сказал, что не хочет, чтобы «дилетанты» затоптали следы. И действительно, если полиции представлялась возможность продвинуться в расследовании трех похищений детей и двух убийств, которые висели на ней последние несколько лет, детективы не желали потерять ее вместе с шансом найти Кэти Ричардс из-за того, что важнейшие улики на месте преступления окажутся уничтоженными. Как и в деле с Чулочным душителем, Атлантским убийцей и многими другими делами о серийных убийствах, полиция изо всех сил старалась найти убийцу, а найдя, не выпустить из рук в ходе судебного процесса. И потому полиция была готова скорее причинить ущерб жертве, чем повредить розыску, аресту, а в итоге – вынесению обвинения убийце.
Как только подозреваемый по делу Кэти Ричардс был арестован и ему предъявили обвинения, в дело пошли иные политические и юридические соображения, за что позднее прокуратура округа и местная полиция подверглись критике. Детектив Уильям Бос нашел десятилетнюю свидетельницу, которая опознала в Шефере человека, заставившего Кэти Ричардс сесть в машину. Подозреваемого показали ей в числе нескольких других мужчин. Следы спермы, оставшиеся на теле жертвы, не исключали вероятности совершения преступления Гэри Шефером, а представленное им алиби – поездка в Рутленд со своим начальником – сразу же рассыпалось. Бос знал, что в его руках преступник, имеющий отношение и к делу Терезы Фентон, до сих пор не закрытому; кроме того, хотел доказать причастность Шефера и к убийству Настейша, и к похищению Бакстон. А Дэйвис Доналд, общественный адвокат, уже настраивался на защиту на основании невменяемости подсудимого, что было чревато по меньшей мере тем, что два дела останутся висеть на полиции на долгие годы, даже если суд штата признает обвинения по делу одной Ричардс.
При утверждении о невменяемости Шефера общественный обвинитель сослался бы на дела об употреблении наркотиков и о поджоге, заведенные, когда тот служил в армии, хотя психиатры ВМФ США в то время признали его вменяемым. Бос понимал: защитник вот-вот состряпает дело о невменяемости, – и предпочел действовать с особой осторожностью, чтобы заручиться признанием задержанного по остальным делам.
Потом Роуз Эллис выступила с открытым обращением, под действием которого Шефер сделал письменное признание. Миссис Тейер назвала его «series killer» и обвинила в убийствах одиннадцати жертв, совершенных в форме ритуала. «Мистер Шефер следует модели, которая сформировалась давно. У него есть ритуал омовения, совершаемый перед похищением, есть определенные слова, которые он говорит всем жертвам, есть определенное оружие, определенное место, куда он выбрасывает тело, кроме того, он берет у жертвы определенные “сувениры”». Она обвинила Шефера в том, что в основе его жизни лежит ложь. А сам он стал членом группы преступников, «презренных изгоев общества».
Затем миссис Тейер обрушилась на религиозные верования убийцы: «За весьма призрачным фасадом его религиозности скрывается самооправдание. Религия Шефера – это его собственные извращенные представления, она не имеет подлинной связи с искренними убеждениями последователей Кристадельфийской церкви, с которыми я знакома. Кажется, ему льстит приобретенная известность. Мистер Шефер – эгоцентричная личность, ему безразличны страдания, причиненные прихожанам этой церкви.
Мужчины вроде него – это трусы, охотящиеся на детей, слишком маленьких, невинных и слабых, чтобы защитить себя. Это не настоящие мужчины. Любой мужчина, ставший причиной смерти или допустивший смерть ребенка, не может называться мужчиной. Он не может называться и религиозным человеком, строящим свою жизнь по Библии».
Гэри Шефер среагировал быстро. Он направил Уильяму Босу письмо с признанием в убийстве Терезы Фентон и Кэти Ричардс и изнасиловании Дины Бакстон. Подозреваемый заметил, что, делая признание, поступает вопреки советам своего адвоката, но его более заботят собственные религиозные убеждения, нежели защита в суде. «Вопреки тому, что мистер Леклер назвал меня нерелигиозным человеком, я являюсь таковым. И должен признаться в своих грехах, чтобы получить надежду на милость Божью, хотя я ее и не заслуживаю». В заключение своего признания он написал, что, несмотря на
