отбивался и наоборот. Как всегда меня спасла моя невозмутимая выдержка. Лейдо не мог похвастаться таким терпением как я. Постепенно он начал злиться. И совершил ошибку. Во время очередного резкого удара, я отвел его клинок высоко вверх и ударил вторым кинжалом в незащищённую грудь, Лейдо уже не успевал уклониться. Острие моего кинжала практически достигло его груди, но в последний момент у меня подвернулась нога, и я потерял на какое-то мгновение равновесие. Этого хватило, чтобы Лейдо свободной рукой схватил меня за запястье и выбил кинжал из моей руки. Он отвел клинком в сторону мой кинжал в правой руке, а левой рукой с силой ударил меня в кадык. На некоторое время я потерял способность дышать. Лейдо ударил меня в грудь ногой, и я повалился наземь. Он выбил у меня из руки второй кинжал и поднес острие своего кинжала к моему горлу. Кто-то тихо выдохнул, а кто-то громко кричал, славя Лейдо. Я проиграл.
Наш бой был последним. Мастер Пад отпустил всех, и мы вернулись в свою комнату. Испытания закончились, и результат должны были объявить лишь на следующий день. Все молчали, даже обычно чрезмерно разговорчивый Тавиш, молча лег на кровать и уставился в потолок. Так и молчали до ужина. А потом без аппетита съели невкусную кашу и безмолвно вернулись в комнату. Молча легли спать, лишь Клод пожелал всем спокойного сна, но ему никто не ответил.
Во сне меня мучили кошмары. Я стоял перед пропастью, а надо мной вороньем кружились серые тени. Они завывали, смеялись, плакали, они были похожи, но в тоже время были такими разными. Они шептали мне что-то на ухо на таком знакомом, но не понятном мне языке. Я хотел ответить, отмахнуться убежать, но я не мог пошевелиться. Что-то ударило меня в спину, и я сорвался вниз, падая с широко раскрытыми глазами, бездна, открыв свою пасть, пыталась проглотить меня.
Я проснулся от того что меня кто-то отчаянно тормошил. Я с трудом разлепил глаза, было еще темно, и я некоторое время непонимающе хлопал глазами, пока не разглядел перед собой лицо Тавиша.
– Ардос вставай, ну ты и соня, тебя не добудишься.
– Какого хрена Тавиш? – я перевернулся на другой бок. – Ночь за окном. Совсем умом тронулся.
– Вставай Ардос. На том свете отоспишься. Мы все идем на озеро.
– Какое еще озеро? Я хочу спать, – я закрыл глаза, но Тавиш не собирался так просто сдаваться. Он снова начал меня пихать. Пришлось вставать и натягивать сапоги. Карим и Клод уже были одеты, и ждали нас в дверях. Похоже, что они все сбрендили, подумал я. Произнося себе под нос все ругательства которые только знал, я направился к ним, в темноте натыкаясь на все что только можно. Выйдя в коридор, я понял, что мы не одни такие. В сумраке я различил множество силуэтов, я осторожно толкнул Тавиша в бок, но из-за темноты попал в Клода. Тот что-то пискнул, не поняв, кто это сделал и обозвал Тавиша полудурком.
– Что здесь происходит? – спросил я, обращаясь ко всем, кто меня услышит.
– Традиция, – глухо ответил Тавиш. – После первого испытания один из старших учеников отводит младших на озеро. Говорят там красиво.
– Да, особенно ночью, – пробурчал я.
– Хватит стонать Ардос. Тебе понравиться.
– Да, а кто-то из мастеров знает об этом?
– Все думают, что никто. Хотя я подозреваю, что они как минимум догадываются.
– Я так и думал.
– Если мастера об этом узнают, нас исключат. А исключение для нас – это смерть.
– И оно того стоит?
– Вот сейчас и проверим.
Я глухо вздохнул, покачав головой, но этого никто не увидел. Мы покинули Ночлег убийцы незамеченными. Старик Пэйтон даже не пошевелился, его храп перебивал наши шаги. Нас всех повели прочь с территории Убежища куда-то в темноту. Убежище окружал густой лес с буреломами и оврагами, в котором, по слухам, было множество ловушек расставленных мастерами, чтобы никто не проник в Убежище и не покинул его. Старший ученик, по имени Варто, ведущий нас, сказал чтобы мы растянулись в цепочку и шли друг за другом, никуда не сворачивая. Так все и сделали. Надо сказать, цепочка была довольно длинной. Я шел следом за Клодом, за мной что-то бормоча, видимо шутил, шел Тавиш, но к моему счастью, я его не слышал. Клод постоянно спотыкался, стонал, всхлипывал, урчал и издавал еще множество жалостных и непонятных звуков. Если честно даже я себя чувствовал не уютно. Было темно, а тропинка, по которой мы шли, была узкой и извилистой. Под ногами что-то постоянно хрустело и трещало, попадались как мелкие, так и более крупные камни, ветки деревьев били по незащищенному лицу, а высокая трава резала руки. В один из моментов мне так сильно хлестнуло веткой, что я уже было, попрощался с левым глазом, но все обошлось. Где-то ухала сова. Эта сволочь нагоняла на меня тоску. Я проклял все, и Тавиша с его гребаным озером и глупые традиции, да и себя за то, что согласился вести себя куда-то в ночь. Но по облегченным вздохам и возгласам я понял, что мы пришли. Неполная луна слабо освещала поверхность озера, не давая толком насладиться видом. Может, в другие дни здесь и было, на что посмотреть, но только не сегодня. Хотя схожего мнения придерживались немногие, так как отовсюду слышались восхищенные возгласы вырванных из своих теплых постелек болванов. Тавиш был одним из них. Он сказал, что здесь очень романтично. Я ответил ему, что романтично было, когда его отец выкинул из окна шлюху, а сейчас это просто озеро, которое еще толком и не рассмотреть. Но хренов романтик ничего мне не ответил. Кто-то, из самых рьяных, полез в воду,
