— Ну вот… Мы снова вместе. Что это, столб?.. Прекрасно! Нам положительно везет… Прислонитесь к нему спиной, Аннита, и становитесь между нами. Так!.. Теперь, querido myo, постараемся сообразить, который час.
— Десятый, вероятно, — пробормотал я машинально, почти не сознавая своих слов.
— Хвалю, дружище! Вы, кажется, опомнились и взяли себя в руки.
Как бы не так… Похоже!
А Суарес, удовлетворенный будто бы обнаруженной им у меня отвагой, спокойно продолжал:
— Десятый, хорошо! Теперь светает рано. Нам предстоит пять-шесть часов полного оцепенения, не больше. Продержимся, пожалуй… Как вы полагаете, amigo myo?
Но я уже не мог ему ответить…
Входные двери приоткрылись. В образовавшуюся щель упал свет факелов и на мгновение озарил неподвижные фигуры осужденных. Но как ни короток был этот миг, а все же я заметил, что в воздухе мелькнула какая-то бесформенная тень и что-то шлепнулось на землю…
— Скорпионы! — чуть слышно прошептал Родриго.
Свет тотчас же исчез…
Внутри постройки царила немая тишина. Я ясно слышал, как бьется мое сердце, и сдерживал дыхание, чтоб заглушить его удары.
Но напрасно… С каждым мгновением они звучали громче, переходили на виски… В ушах звенело.
— Мужайтесь, — почти неуловимо шепнул мне Суарес. — Я слышу шорох…
Воображаемые звуки в ту же секунду прекратились.
Я напряженно всматривался в темноту и слушал…
Сначала ничто не подтверждало слов Родриго. Но вот по земляному полу пронесся легкий шелест, точно шуршание сухой листвы, подхваченной порывом ветра.
К нам приближались скорпионы…
Аннита вздрогнула, вздохнула и начала клониться к полу.
— Берите на руки… Скорее!
Я подхватил бесчувственную девушку и судорожно прижал ее к своей груди.
А шорох надвигался…
Уже у самых моих ног что-то невидимо ползло и копошилось.
Не сила воли, а холодный, цепенящий ужас оковывал все наши члены…
В смертельном страхе, обливаясь потом, я чувствовал, как скорпион карабкался по тонкой коже сапога, потом спустился… За ним — другой… И наконец зловещий шелест ползущих гадов стал постепенно замирать.
Рядом слышалось ровное дыхание Суареса…
Прошло две-три минуты, и голова его вплотную приблизилась к моей.
— Благодарите Господа, — первая опасность миновала!.. Они теперь забьются по углам и если…
Но это «если» уж случилось… Непроницаемую тьму вдруг пронизал отчаянный вопль гибнущего человека, и что-то тяжело упало наземь.
— Один, — сурово произнес Родриго. — Позвольте, я возьму Анниту, — вы устали.
Но девушка, приведенная в чувство неожиданно прозвучавшим диким криком, уже пришла в себя и обеими руками обвила мою шею.
— Потом, мой друг!.. Я сам скажу, когда устану.
— Только без ложного стыда, — рассвет еще не скоро…
И он умолк.
Волосы Анниты смешались с моими волосами. Я чувствовал ее дыхание на своей щеке… И вдруг, теперь, в преддверии ужасной смерти, утратив последнюю надежду на спасение, я тихо-тихо прошептал:
— Аннита, я люблю вас!
Она затрепетала, но только легкий вздох сорвался с ее губок…
— Вы не отвечаете, Аннита… Вы сомневаетесь в моих словах. Правда, пять дней тому назад мы не подозревали о существовании друг друга… Но в эту страшную минуту, быть может, в последнюю минуту моей жизни, я снова повторяю, что я люблю вас, и буду счастлив, умирая, если вы скажете…
— Молчите, Мигуэль!.. Теперь я вам отвечу. Я молчала, так как боялась, что только увеличу ваши муки, сказав, что я… что я люблю вас тоже!..
И губы наши слились в долгом беззвучном поцелуе…
