впервые спросил он себя.
– Иса знал, – тихо проговорила Малика, – что ты не сможешь помочь ему. Хотя бы потому, что не знаешь, как вести себя в горах в таком случае. Он сделал это потому, что знал. И выбрал смерть одному, а не двоим.
Илья долго смотрел на нее.
– Так, – как ни в чем не бывало проговорил Борис, – а эта Марият, она с нами как, вместо недвижимости?
– Марият умеет стрелять, – перебила его Малика. – Она росла в горной местности. Занималась альпинизмом, когда училась в медицинском институте. Правда, закончить не успела – к власти в Чечне пришел Дудаев. Против Москвы она не воевала.
– Ты дипломат, – усмехнулся Борис. – Обычно говорят: против России. Ведь здесь считается, что Ичкерия должна быть независимым государством.
– А этот чертило, – спросил Богатырь, – который на нее глаз положил, он кто по масти?
Увидев, что девушка растерялась, Денис и Бабич рассмеялись.
– Кто он по должности? – нимало не смутясь, поправился Богатырь.
– Старший в группе разведчиков. У него в группе арабы и несколько турок. По-русски говорят хорошо. Как я поняла, он в Афганистане с вами воевал. Талибы отдельной группой держатся, их здесь около сотни. А может, и больше. Были албанцы, но они ушли. Я разговор боевиков слышала. Чапаев здесь был, по снабжению армии заместителем работал. Русский, и даже имя Василий. Его недавно то ли убили, то ли арестовали. У Хаттаба переводчика тоже арестовали.
– Хаттаб – он действительно брат Басаева? – спросил Богатырь.
– Кровный. Его и отец Шамиля своим сыном зовет. У Басаева есть родной брат, тоже боевик.
– Илья, – сказал Борис, – ты же в тюрьме не был. А где научился по-лагерному базарить?
– А ты думаешь, в боях без правил академики и доктора наук машутся? – усмехнулся тот. – Да и «крыша» вся из уголовников. Там и научился. Правда, скоро такая борьба официальной будет. Тогда, конечно, меньше блатюков станет. Да и публика вся – или новые русские, или бандиты. Я предпочитал общение со вторыми.
– Ты иди, – сказал Малике Борис, – подготовь Марият. Часа через два тронемся. А как же она стариков бросает? Да и дух этот придет, а ее нет. Он же ее родичей и положит.
– Отец скажет, что она в деревню ненадолго уехала. Он понимает, что здесь ей будет очень плохо. Многие девушки, даже чеченки, просто пропали, и все. Конечно, те, у кого братьев нет или родственников- мужчин. К тому же у Марият мать белоруска…
– Иди, – кивнул Бабич, – скажи, пусть приготовится.
– Скорее всего, – сказал молодой чеченец, – Ирова и Жукова увезли в горы. Туда сейчас свозят всех пленных на строительство…
– Надо найти их, – перебил Малик, – где бы они ни были! Они должны быть освобождены.
– Я передал это нашим родственникам на Чантыбарэ, они будут искать. Работы в основном ведутся в Аргунском ущелье…
– Я обещал русским, – сказал Малик, – что солдаты будут свободны.
– Да, – покачал головой невысокий русоволосый мужчина, – отделали вас, ребятки. Как на жаркое рубили! – Усмехнувшись, посмотрел на стоявшего рядом Мусу. – Твоя работа?
– Я обхожусь без кинжала, – гордо ответил тот.
– Потому что раз уже пробовал, – простонал Юрий, – с кинжалом.
Муса стремительно шагнул к нему.
– Стой, – преградил ему дорогу русоволосый, – а что Алибаев скажет? Ему рабочие нужны. Сейчас очень редко удается кого-то захватить. Вот и приводят в божеский вид тех, кто есть. Правда, эти, – он с сомнением взглянул на ребят, – за неделю, наверное, не отойдут. Но если хоть как-то шевелиться будут, сгодятся. А если нет, тогда уж ты с ними и разберешься.
– Ты же русский, сука, – процедил Александр, – что же ты им жопу лижешь?
– Если хочешь меня разозлить, – засмеялся тот, – не старайся. Я клятву Гиппократа давал. Я же вас не убиваю и пытаюсь на ноги поставить, а ты мне зубы кажешь. Знаешь, сколько я таких героев повидал? Но все герои почему-то в ямах сидят. Что же ты такой смелый живым дался? Нож или ствол почувствовал, и вся храбрость куда-то делась. Враз про присягу родине забыл. Ну а если взяли без сознания, почему же до сих пор живешь? Смелости не хватает себя убить, жить хочется, вдруг завтра освободят? Так что молчи, герой! – Он выложил на край настила несколько упаковок бинта, таблетки, какие-то ампулы. И, не сдержавшись, процедил: – Я вас, русских гадов, с детства терпеть не могу. Была бы моя воля – лично расстреливал бы. Вы моего деда…
– Бандеровец, – понял Александр. – Не добили вас, сук, тогда…
– Хорошо поговорили! – рассмеялся Муса. – А ты джигит! – Он посмотрел на Сашку. – Ты тоже мужчина, – кивнул он в сторону Юрия, – и драться умеешь. Хороший солдат! Но все-таки к нам, как вы нас называете, бандитам, в плен попали, и ваша великая родина ничего не делает, чтобы вас освободить. Великая Россия! – усмехнулся чеченец. – Сейчас они думают, что справились с нами. Народ ваш за Путина стоит, надеется, что он порядок наведет. Подождите, – зловеще пообещал Муса, – что вы через полгода говорить будете? – Махнув рукой, полез наверх. Русоголовый, постоянно оглядываясь, последовал за ним.
– Похоже, здесь только русские или хохлы медики, – высказался Александр.
– Чеченцам, наверное, нельзя врагам помощь оказывать, – предположил Юрий. – А ты понял, почему нас хотят на ноги поставить? Где-то работать на них будем. Лично я…
– А я с удовольствием, – перебил Сашка. – Что-то в руках будет. Сразу череп кому-нибудь разнесу.
Двое изможденных мужчин тащили носилки с бетоном. Второй, споткнувшись, упал. Первый не удержался и сел в носилки. Несколько тяжелых брызг попали на ногу курившему боевику. Тот, выщелкнув окурок, шагнул вперед, пнул поднимавшегося с носилок в лицо. И еще дважды ударил его каблуком. Сделав шаг к споткнувшемуся, сильно ударил его прикладом по спине. Человек закричал. Боевик ударил еще раз.
– Хватит! – недовольно крикнул сидевший со снайперской винтовкой на балконе двухэтажного дома чеченец. – И так рабочих мало. Перестань!
Боевик усмехнулся и вытер военный ботинок об одежду со стоном поднимавшегося из носилок. Несколько худых мужчин и женщин разного возраста рыли котлован.
– Шевелитесь! – покрикивал на них русобородый верзила в американском камуфляже. – Лодыри! Привыкли к демократии, мать вашу. Я вам устрою коммунизм! – хохотнул он.
– Прекрати! – прикрикнул на него сидевший с пулеметом на коленях невысокий чеченец в папахе. – Не забывай, кто ты есть, солдат удачи, – презрительно добавил он.
Русобородый ожег его взглядом, хотел что-то сказать, но, кашлянув, промолчал.
– С проверкой едут! – крикнул с балкона снайпер.
– Шевелитесь! – заорал русобородый.
В открытые боевиком ворота въехали два джипа. Автобус остался у ворот. Из второго джипа вылез Хаттаб. К нему подошел рослый араб и что-то негромко проговорил. Справа от иорданца стоял подвижный молодой мужчина среднего роста. Хаттаб что-то сказал ему.
– Командира, – громко перевел тот.
К Хаттабу бегом бросились двое чеченцев. Он что-то недовольно и строго спросил.
