Людки, сколько раз путался. Похоже, так мне и не узнать вкус ее губ и картошку Светлане Васильевне не привезти, – вздохнул он. – Но как с Машкой быть? Со мной-то дело ясное – сложу голову на Кавказе, хрен кто слезинку уронит. Да и не узнает никто, где я окочурился. А ее жалко. Пять лет, а глаза взрослого, много повидавшего человека. Отняли детство у девчонки. Постоянно говорят: война не нужна, гибнут наши сыновья. На то и война, чтоб гибли. А посмотрели бы вы в эти глаза пятилетней девочки. Пацифисты, мать вашу! Сами бы за автомат взялись.
– Все, – вышла из-за угла Маша.
– Не устала? – спросил Борис.
– Я пить хочу, – вздохнув, виновато сообщила Маша.
– Это запросто, – достав фляжку, кивнул Борис. Отвинтил пробку, напоил девочку и попил сам. – Так! – Он сунул фляжку в висевший на ремне брезентовый чехол. – И куда нам сейчас?
– Не знаю, – тихо сказала Маша.
– Я тоже не в курсе. Давай до вечера пересидим здесь. – Бабич кивнул на полуразрушенную пятиэтажку. – А стемнеет, чего-нибудь придумаем.
– Давай, – легко согласилась она.
«Хотя нет, – подумал он, – днем духи не так цепляются. Ночью наверняка будут через метр тормозить. А если эта сучка встретится, – вспомнил он Хавиту, – аут. Ладно, буду пробираться к мосту. Только как узнать, где этот самый мост?»
– Ты не знаешь, – машинально начал он, – где… – Борис опомнился.
– Что? – спросила Маша.
– Сколько будет дважды два? – улыбнулся он.
– Четыре, – сразу ответила девочка. – Меня бабушка учила таблице умножения, – похвасталась она и сразу тяжело, не по-детски вздохнула.
– Молодец! – чтобы отвлечь ее, похвалил Борис. – Когда вырастешь, – задал он избитый, умный, как считают взрослые, вопрос, – кем будешь?
– Учительницей, – очень серьезно ответила девочка. – Буду учить детей, чтобы они не стреляли.
Денис все-таки решился выйти. Очень хотелось пить. Он вспомнил, что у него в кармане пятьдесят долларов. Вздохнув, подошел к оконному проему и посмотрел на улицу. Поправив ремень автомата, попробовал, как вытаскивается из ножен нож, расстегнув защелку кобуры, спрыгнул вниз и неторопливо вышел на тротуар. Остановившись, похлопал себя по карманам.
– Дай закурить, – попросил он высокого, с длинными кудрявыми волосами боевика. Тот, недоуменно посмотрев на него, ответил фразой на незнакомом языке. – Ладно, – махнул рукой Калмыков, – свободен. Понабирали вас со всего мира, – отходя от наемника, проворчал он, – по-русски ни бэ ни мэ, духи поганые! – Навстречу шли трое славянской внешности. – Мужики, – обратился он к ним, – задымить не найдется? А то уши опухли.
– Держи, земеля, – протянул один открытую пачку.
– Парочку можно? – Он благодарно посмотрел на крепкого мужчину с редкой белесой бородкой.
– Бери, – усмехнулся тот. – Что же, вам и курить не дают? – насмешливо спросил он.
– Купить забыл.
– Сам откуда?
– С Марса вчера сбросили, – серьезно ответил Калмыков. – Узнали, что дела у вас здесь намечаются крупные, вот и послали.
– И много вас таких марсиан? – засмеялся боевик.
– Рота, – кивнул Калмыков. Положив вторую сигарету за ухо, кивком поблагодарил и пошел дальше.
– Может, не с Марса, – провожая его подозрительным взглядом, спросил невысокий, с густой каштановой бородой мужчина. – А из Москвы, ФСБ выбросило? Вчера рынок кто-то крепко тряхнул. Всю ночь вылавливали, да так и не ухватили никого.
– Эй, земляк! – шагнув вслед Калмыкову, окликнул его крепкий. – Погодь-ка. Ты кто есть-то? – сместив висевший на ремне на плече автомат в положение для стрельбы от пояса, спросил он.
Денис протянул ему справку. Тот прочитал и разочарованно вздохнул.
– Шпиономания, – усмехнулся Денис. – Сам всю ночь этих гантамировцев вылавливал, но голяк. Вы не слышали, никого не прихватили?
– Нахватали полно, да только не тех, кого надо. Двух латышей-дезертиров выловили. Их сегодня расстреляют на Большевиков. Дудаев выхватил. – Денис удивленно посмотрел на него. – Племянник Джохара появился, – объяснил крепкий, – Лечо Дудаев. Так себе, дядя намного круче был. Говорят, он и в верхах только потому, что племянник Дудаева. – Он отдал справку Денису. – Ты у кого в отряде?
– Бараев.
– Значит, это вы гантамировцами занимаетесь? Говорят, ваш шеф жесткий мужик. Он в Шелковской лично человек тридцать кончил.
– Было дело, – усмехнулся Денис. – А вы у кого?
– Исмаилов.
– Пора мне, – буркнул Денис.
– Так, может, земляки мы? – остановил его крепкий. – Ты в Брянске бывал?
– Не приходилось, – ответил Калмыков и неторопливо пошел дальше.
– Выделывается, сука, – негромко бросил крепкий. – Бараевцы все не балуй, там хилых не держат. В Россию часто наведываются. В Ингушетию ныряют. Говорят, наши командиры хотят Азербайджан и Грузию с Россией свести. Вот было бы ништяк, если б весь Кавказ поднялся.
– Попробовали Дагестан поднять, – хмуро проговорил третий, плотный мужчина в военной кепке, – чем кончилось, знаете. Армия вмешалась. Так бы щипали Россию потихонечку, и все дела. А теперь после Москвы и…
– Сунутся армейцы, – хмуро проговорил крепкий, – мы им здесь всыплем. Они уже раз попробовали Грозный брать. Взяли и что? Положили здесь сколько, а потом мир подписали. Великая держава! – Он презрительно хмыкнул.
Калмыков замедлил шаг. Он слышал разговор наймитов. Остановился и закурил вторую сигарету. Повернувшись, махнул рукой.
– Чего тебе? – спросил крепкий.
– Ты где срок тянул? – поинтересовался Калмыков. – Что-то мне твоя морда знакома.
– Потому и здесь, – усмехнулся тот, – чтоб не сидеть. Сейчас за мокрое пожизненное дают.
– Воевать-то приходилось? – стараясь говорить спокойно, спросил Денис.
– Только с ментами! – хохотнул крепкий. – Здесь наскоряк научили с этой пукалкой обращаться. – Он погладил автомат. – В Дагестане боевое крещение прошел. Ты там был?
– Где был, – усмехнулся Калмыков, – там меня уже нет.
– Серьезный ты мужик.
– Дела серьезные.
Совсем рядом щелкнул пистолетный выстрел. Все, обернувшись, посмотрели в ту сторону. Пистолет выстрелил еще дважды.
– Арабы по воробьям стреляют, – усмехнулся плотный. – Это им здесь можно. А так попробуй в белый свет пульнуть – враз ползарплаты лишишься. Патроны и те считают.
– Потому что не ваххабиты, – вмешался еще один, средних лет мужчина со свежим шрамом на подбородке. – Мне турок в харю заехал, я ему ответил. И вот, – он коснулся пальцем шрама, – чеченец едва не запорол. Хорошо, обколотый был. Меня же потом чуть не расстреляли. Этим арабам, туркам, талибам платят, а нам хрен. Их и домой отпускают иногда. А нам…
– Хорош тебе, – не дал ему договорить плотный. – Знал, на что шел.
– Я за сто баксов в день шел! – вспылил боевик со шрамом. – А получается, что задаром. И теперь хрен куда уедешь. Федералы враз лапти сплетут.
«Весело у них, – мысленно усмехнулся Денис. – Молодцы ваххабиты. Наобещали моря винные и горы золотые, а сюда прикатили – и все, отдыхайте. Слово лишнее скажете – секир-башка. Лихо!»
– А у вас в группе, – посмотрел на него крепкий, – платят исправно?
– Пока, мужики, – засмеялся Денис. – И мой вам совет – придержите языки, а то иногда и их
