— 28 февраля 1953 года я был на службе. Проходя мимо окон, увидел товарища Сталина. Когда он открыл настенный шкафчик и достал содержимое — флакон у него был, стакан с водой. Он накапал в стакан и тут же его запил. Он сначала посмотрел в окно, возможно, видел меня. Я отодвинулся от окна, отошел.
Берия, Маленков, Хрущев и Булганин уехали около четырех утра.
Первое марта — наступила весна.
Обслуга быстро убрала со стола, привела в порядок большую столовую, и через короткое время в огромной гулкой жилой части дома Иосиф Сталин остался один.
Постелили ему в любимой малой столовой на диване около окна, в которое он тайком стряхивал пепел после того, как врачи запретили ему курить. Но часто Сталин нарушал запрет, и охрана об этом знала, находя пепел на сетке от комаров. И каждый раз на ворчание коменданта Орлова Сталин обещал, что это в последний раз. Курил ли он в ту ночь — неизвестно, ведь больше его в сознании никто не видел.
Кстати, еще накануне, как считают сотрудники охраны, была получена черная метка.
Юрий Соловьев:
— Траурное совпадение, что заяц попал под машину у нас, под основную. Я сказал, что я один не буду подымать — у меня была новая шинель, а он кровоточил. Мы вдвоем его подняли — он тяжелый был, заяц. А с приездом, значит, мы… А проехала вторая машина сюда, и мы отдали ему этого зайца сюда, на кухню.
Утром первого марта все было как обычно. В хозяйственной части завтракала охрана, на кухне начинали день по раз и навсегда заведенному распорядку. В 10 утра Хруста-лева и Гурундаева сменили Старостин и Лозгачев. Лозгачев в те дни выполнял обязанности коменданта, так как комендант дачи Орлов находился в отпуске.
Через несколько лет Орлов в сердцах скажет:
— Эх, если бы я был в тот день на даче, все было бы совсем по-другому!
Примерно такую же фразу впоследствии говорил и вышедший из тюрьмы Власик. Впрочем, все случилось так, как случилось.
Обычно Сталин просыпался в 11–12 часов, но обслугу вызывал не всегда. На столе, как правило, у него лежали бутерброды, и иногда он сам разогревал себе чай и завтракал в одиночестве. А уже звонил по внутреннему телефону и вызывал кого-то ближе к обеду. Именно поэтому до 14–15 часов охрана особо не тревожилась, ну а потом их, похоже, сковал дикий страх.
Сталин уже несколько часов не подавал признаков жизни, но заходить к нему без повода было строжайше запрещено. Войти к Сталину без вызова — на это могли решиться лишь Власик с Орловым, но их, как мы уже сказали, на даче в тот день не было. Несмотря на все возрастающую тревогу, Старостин и Лозгачев ждали до десяти часов вечера, пока не появился повод войти в жилую часть дома: приехала фельдсвязь.
Мы оставим на время встревоженных Лозгачева и Старостина, входящих в длинный коридор, ведущий в основную часть дома, и поговорим о версии отравления или укола, спровоцировавшего кровоизлияние в мозг.
Базируется эта версия на жгучем желании соратников ускорить сталинскую смерть. Они устали бояться за свою жизнь. В пользу этой версии говорит и странный приказ, отданный Хрусталевым в то утро охране: идти спать. Якобы сам Сталин, впервые за последнее время, отдал такое распоряжение Хрусталеву. Это не может не настораживать исследователей, тем более Орлов в своих воспоминаниях говорил о том, что Сталин в последние месяцы среди ночи по нескольку раз неожиданно вызывал его к себе. Проверял охрану. И вдруг приказ идти спать. Именно в эту ночь…
Некоторым показалось странным и поведение Хруста-лева сразу после смерти, 5 марта 1953 года. В гараж, где находился Георгий Кузнецов, вошел полковник Хрусталев и сказал:
— Умер товарищ Сталин.
А когда у Кузнецова появились на глазах слезы, Хрусталев вдруг прикрикнул на него.
Рассказывает Кузнецов Георгий Ефремович:
— Вы знаете, я удивился его спокойствию. Он даже прикрикнул на меня, когда я скривил губы. Да, я очень удивился, что он отнесся к этому очень спокойно и даже раздражительно. Не то чтобы сказать с сожалением, а даже с раздражением и даже на меня посмотрел со злостью и с выражением «чего ты вздумал?». Я подумал: что-то такое не то.
Впрочем, все легенды о какой-то особой роли Хруста-лева так и остаются легендами. К тому же на объективность свидетелей могут влиять не только прошедшие годы, но, например, и личные взаимоотношения.
О возможности проникновения кого-то в малую столовую, где спал Сталин, через дверь на веранду говорят те, кто хорошо знаком с расположением комнат на сталинской даче. Только эти исследователи не знают, что по всему периметру дома с наружной стороны стояли посты, причем офицеры охраны держали друг друга в поле зрения. Ни один из них не мог незаметно покинуть свой пост и проникнуть в дом, а тем более пропустить к зданию кого-либо постороннего. К тому же с помощью датчиков на окнах и дверях могли быть зафиксированы все передвижения внутри жилой части дома.
В ту ночь все было тихо. Никто по дому не ходил.
Итак, до десяти часов вечера Сталин признаков жизни не подавал, а сотрудники охраны, Лозгачев и Старостин, все не решались войти. Кто знает, не
