Чисто партийное убийство

театре на опере с подходящим названием — «Декабристы».

Одобрив действия военных, Хрущев и Маленков поддержали идею о том, что Берию нужно срочно переводить в более надежное место.

Для частей генерала Масленникова — командующего внутренними войсками не составило бы никакого труда снести охрану гауптвахты в считанные минуты. Поэтому Лаврентия Павловича сажают в машину и везут обратно в сторону Красной площади. Помещают его в непосредственной близости от Кремля — в штабе Московского военного округа, в доме номер три по Садовнической улице.

Идеальное место для содержания Берии.

Штаб Московского военного округа представляет собой четырехугольное здание с внутренним двором. Кажется, это и учитывалось теми, кто решил содержать Берию под стражей именно здесь.

Ну а главное, в центре территории находится подземный бункер.

Закрыли парадный вход. Через арку, ведущую во внутренний двор, вечером двадцать седьмого июня и провезли Берию. Камеру ему приготовили без окон, в бункере. В запасном командном пункте, который находится посередине двора под землей. По углам поставили танки. Питание организовали из местной столовой, а охрану возложили на коменданта штаба округа. В таких условиях Берии ничего не оставалось, как писать письма.

«Товарищу Маленкову.

Дорогой Георгий, в течение этих трех тяжелых суток для меня я основательно продумал все, что имело место с моей стороны за последние месяцы после Пленума ЦК КПСС, как на работе, так и в отношении лично тебя и некоторых товарищей, Президиума ЦК, и подверг свои действия самой суровой критике, крепко осуждая себя».

Обратите внимание, письмо Берия очень хорошо обдумал. Он еще надеялся повлиять на своих обвинителей:

«Поведение мое на заседании Президиума ЦК и Президиума Совмина очень часто было неправильное и недопустимое, вносившее нервозность и излишнюю резкость, я бы сказал, как это сейчас хорошо продумал и понял, иногда доходило до недопустимой грубости и наглости с моей стороны в отношении товарищей Хрущева и Булганина».

По письмам видно, как ломается Лаврентий Павлович Берия. Еще недавно наглый, самоуверенный, почти хозяин огромной страны.

А в это время Маленков и Хрущев решают рубить под корень. Они опытные люди и эту науку вырезать окружение упавшего освоили уже досконально.

Двадцать шестого июня в ГДР арестовывают начальника военной контрразведки Сергея Гавлидзе.

Двадцать седьмого июня туда же, в Алешинские казармы, доставляют зама Берии — Богдана Кабулова.

Тридцатого июня в Москву привозят арестованных министров внутренних дел Грузии Владимира Деканозова и Украины — Павла Мешика.

На арест всех выписывают ордера.

Почему мы об этом вспоминаем?

Да потому что Берию арестовывали без всякого ордера. Армейские офицеры, по закону этим правом не наделенные. Факт, до сих пор никем не отмеченный. Постановление об аресте, подписанное новым Генеральным прокурором Руденко, было предъявлено Берии только восьмого июля. Почти через две недели после ареста. Вероятно, Берия понимал, что с ним произошло, но не мог в это поверить и продолжал писать.

«Дорогие товарищи, разве только единственный правильный способ решения без суда и выяснения дела в отношении члена ЦК и своего товарища после пяти суток отсидки в подвале казнить его? Утверждаю, что все обвинения будут сняты, если только это захотите расследовать, что за спешка и притом очень подозрительная? И еще и еще раз умоляю вас вмешаться и невинного своего старого друга не губить.

Ваш Лаврентий Берия».

Это были его последние строки.

Видимо, Лаврентий Павлович все понял и больше писем не писал.

17 июля 1953 года был арестован начальник следственной части по особо важным делам Лев Волорзимерский. На совести этого человека сотни замученных и уничтоженных людей. На что обращаешь внимание, листая личные дела всех арестованных генералов, — низкий образовательный уровень. Высшего образования не было ни у кого.

Всех соратников Берии распределили по разным тюрьмам. Одних — в Бутырку, других — в Лефортово. И лишь Лаврентия Павловича из бункера штаба Московского военного округа переводить никуда не собирались. А волна арестов тем временем покатилась дальше, по Москве и в союзные республики на более низкий уровень. Арестовали и семью Берии. Жену и сына, а также жен других арестованных.

Спешно, насколько это было технически возможно, созвали Пленум ЦК КПСС. Он состоялся второго июля в Кремле. Берию уничтожали так, как не уничтожали, пожалуй, никого. При этом каждый преследовал свою личную цель. В этих выступлениях и праведный гнев, и сладострастная месть, и самооправдание, и чувство самосохранения.

Хор хорошо подобранных голосов звучал мощно и слаженно. Машина, важной шестеренкой которой Берия был многие годы, теперь безжалостно перемалывала его. На долгие годы Берия стал козлом отпущения, за все содеянное как им, так и его обвинителями. Уничтожая его, они сами пытались отмыться перед историей.