двусторонней основе», – уточнил Лукашенко, по сути признав кризис ОДКБ.
Размежевание в Содружестве привело к тому, что противники более решительных шагов в области интеграции в рамках СНГ, да что греха таить, недовольные лидерством России, решили даже организационно оформиться, создав союз ГУАМ, названный по начальным буквам вступивших в него государств. О создании этого союза договорились президенты Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии в Страсбурге в 1997 году в ходе саммита Совета Европы.
В начале 1999 года к ГУАМу присоединился Узбекистан. Характерно, что об этом было объявлено в ходе юбилейного саммита НАТО в Вашингтоне, в ходе которого главы государств – теперь уже ГУУАМ – приняли декларацию о стремлении сблизиться с европейскими и евроатлантическими структурами. После нескольких лет маневрирования Узбекистан в 2005 году вышел из организации, превратив ее из ГУУАМа снова в ГУАМ.
Характерно и другое – пик деятельности этой организации пришелся на этап, последовавший за «цветными революциями» в Грузии и на Украине. Направления этой активизации были зафиксированы в выступлениях ряда руководящих деятелей государств, входящих в объединение. Министр экономики Украины заявил, что дальнейшее развитие СНГ «проблематично». Министр обороны Грузии назвал СНГ «вчерашним днем», а в феврале 2006 года Грузия вышла из Совета министров обороны СНГ, мотивируя это стремлением войти в НАТО.
Каковы причины целой серии неудач в развитии интеграционного процесса в рамках СНГ? К таким причинам можно отнести не только различия в социально-экономических уровнях стран, вошедших в Содружество, – в других интеграционных объединениях это объективное препятствие преодолевается, – но и разное отношение лидеров стран СНГ к необходимости политических и экономических реформ, поднявший голову национализм после приобретения независимости этими странами. В немалой степени сказалось, очевидно, опасение, что участие в СНГ России – самой большой по населению, экономическому, научно-техническому и военному потенциалу – приведет к ее гегемонии, ущемлению интересов других участников Содружества. Нельзя считать в этой связи все действия России по развитию Содружества безупречными. В ряде случаев нам не хватает признания на деле необходимости равноправных отношений с партнерами по СНГ, даже когда мы считаем, что они далеко не во всем правы. Проявляется и другое: при выведении отношений со странами СНГ на уровень рентабельности – с таким стремлением трудно не согласиться – подчас на второй план отодвигаются интеграционные задачи. Бывало и так, что отдельные российские ведомства действовали самостийно, не исходя из общеполитической линии российского руководства.
Далеко не в последнюю очередь интеграционные процессы срывались, блокировались потому, что постсоветское пространство стало объектом экспансии из-за рубежа. Заинтересованность США в победе так называемых «цветных революций» сопровождалась нескрываемой активностью американских посольств в Киеве и Тбилиси. Госдепартамент США публично зафиксировал свое стремление распространить опыт «новых демократий» СНГ (к ним Госдеп отнес Грузию, Украину во время президентства Ющенко и Молдавию) на остальных членов Содружества [181]. На постсоветском пространстве активно проявили себя европейские страны и Турция. Не секрет, что Румыния при этом хотела присоединить к себе Молдавию, в Анкаре вынашивались планы создания под своим руководством союза тюркоязычных государств. И те и другие опирались при этом на националистические настроения в ряде стран СНГ.
К перечню причин неудач в развитии интеграционных процессов в Содружестве следует добавить, что в рамках СНГ не удалось разрешить ни одного межэтнического конфликта, оставленного в наследство с советских времен, – ни нагорно-карабахского, ни грузино-абхазского, ни приднестровского, ни киргизско-узбекского, – хотя Россией предпринимались недюжинные усилия для их урегулирования.
Некоторые из этнических конфликтов полыхнули огнем уже на территории образовавшегося Содружества, приобретая межгосударственный характер.
Пожалуй, России удалось изменить коренным образом ситуацию только во внутреннем конфликте в Таджикистане. Во время гражданской войны в этой стране президент Ельцин поручил мне, тогдашнему руководителю СВР, провести ряд конфиденциальных встреч в Афганистане и Иране. В Афганистане были сосредоточены боевики ДИВТа – религиозной организации, возглавившей борьбу против режима во главе с президентом Рахмоновым. И в Афганистане, и в Иране находились руководители этой организации. В Кабуле состоялась моя встреча с руководителем повстанцев Нури. В Тегеране – очень полезные беседы с министром иностранных дел Вилаяти, президентом Рафсанджани. В результате возникла договоренность о совместной линии восстановления стабильности в Таджикистане – выявилась обоюдная заинтересованность в этом двух государств. Все это создало условия для переговоров в Москве президента Рахмонова с лидерами оппозиции Нури и Тураджонзода о создании совместного правительства, в котором ДИВТу отошло 30 процентов министерских постов. С гражданской войной было покончено. В последние годы в официальных изданиях Таджикистана роль России в урегулировании внутриполитического конфликта практически не упоминается. Однако об этой роли знают участники событий – конечно, не только я, их было много.
Кое-что было сделано и на приднестровском направлении. Там удалось уговорить стороны конфликта – Кишинев и Тирасполь – подписать соглашение, но оно не выполнялось. Вторично пытался добиться успеха, уже договорившись со сторонами, заместитель председателя правительства Д. Н. Козак, однако подготовленное соглашение в последний момент перед подписанием было торпедировано Кишиневом, на который, видимо, оказали давление западные структуры. Неоднократно предпринимались попытки Москвы сблизить позиции Армении и Азербайджана по карабахской проблеме, но тщетно.
Отдельно остановлюсь на действиях России по пресечению кровопролития – этого добились – и урегулированию грузино-абхазских отношений. Еще в бытность мою министром иностранных дел, учитывая нежелание Сухуми подписывать соглашение с Тбилиси о территориальной целостности Грузии, мною была предложена формула: «Согласие двух сторон жить в общем государстве в границах Грузинской ССР на 1 января 1991 года». Во время многочасовых
