политико-идеологическим, а по карьерным соображениям. Это был трамплин для занятия государственных постов или продвижения по службе. В результате все мало-мальски способные менеджеры, администраторы, офицеры оказались в рядах «Баас». Кроме того, эта партия была единственной в Ираке, в которой – конечно, мягко говоря, в различных пропорциях – находились арабы и курды, сунниты и шииты, лица других национальностей и конфессий. А после оккупации был введен запрет на привлечение бывших членов «Баас» для занятия любых важных должностей. Аналогичная ситуация сложилась и с армией, и с полицией.
Действуя по принципу разрушить все, что было при Саддаме Хусейне, оккупационные власти прошли мимо возможности частично использовать уже отлаженные механизмы, развернув их на стабилизацию обстановки в Ираке. Сделать это, естественно, при необходимой фильтрации было реально, так как без средств к существованию, враз лишившись денежного довольствия, оставались и военные, и полицейские. В результате возник вакуум власти, который начали заполнять главным образом представители шиитской общины, значительно менее компетентные, чем те, кто оказался с клеймом «баасист».
В Вашингтоне явно не учли, что разгром Ирака в стратегическом плане ликвидирует баланс сил на Ближнем и Среднем Востоке, где в качестве региональной державы сразу же начал себя проявлять Иран. Это стало серьезнейшим фактором воздействия на шиитскую общину Ирака, в которой резко усилились проиранские элементы. Иран получил дополнительные возможности в своих отношениях с Сирией по влиянию на внутреннюю ситуацию в Ливане. Ряд обозревателей даже заговорили о создании «шиитского пояса» на Ближнем Востоке. Безусловно, это усилило позиции Тегерана в противостоянии со значительной частью мирового сообщества по ядерной проблеме.
Администрация Буша-младшего, будучи под влиянием неоконов, отказывалась от советов и рекомендаций американских опытных политиков- реалистов. Так, не были приняты во внимание выводы двухпартийной комиссии, созданной конгрессом и возглавляемой бывшим (при Буше-старшем) госсекретарем Дж. Бейкером и сенатором-демократом Гамильтоном[103]. Большую роль в ее работе сыграл лучший, пожалуй, американский специалист-ближневосточник Э. Джереджян – бывший посол США в Сирии. Комиссия рекомендовала, в частности, незамедлительно приступить к переговорам с Ираном и Сирией. Контакты, которые установил американский посол в Багдаде с иранскими представителями невысокого ранга, естественно, не были адекватными крупномасштабным переговорам, предлагаемым комиссией Бейкера – Гамильтона. К тому же эти контакты происходили на фоне непрекращающихся угроз совершить удары по Ирану и Сирии.
Всем этим в полной мере пользовались боевики из «Аль-Каиды». Можно считать, что «однополярная» военная операция США в Ираке открыла «Аль-Каиде» второе дыхание. Положение стало меняться, но лишь в начале пятого года оккупации Ирака. Причем это произошло не после того, как президент Буш увеличил американский вооруженный контингент в Ираке, а когда американцы начали конфиденциальные контакты с суннитскими повстанцами, а также финансировать и поставлять оружие суннитским племенам, подталкивая их к разрыву с «Аль-Каидой». Во второй половине 2007 года, по утверждениям американцев, контакты с шейхами племен позволили вытеснить боевиков «Аль-Каиды» из суннитской провинции Анбар. Представители армии США установили отношения также с традиционными лидерами в других провинциях Ирака с преобладающим суннитским населением.
Однако эти подвижки не приобрели необратимого характера. Более того, выросли антиамериканские и антиправительственные настроения в шиитской части населения – в Басре, на юге страны и в шиитском районе Багдада – Мадинат ас-Садре.
Характерным проявлением этого были вспыхнувшие в марте 2008 года бои между иракской армией, поддержанной оккупационными силами ударами с воздуха, и боевиками, сгруппировавшимися вокруг «Армии Махди», руководимой популярным в Ираке имамом Муктадой ас-Садром. В мае 2008 года иракская армия заняла позиции в Мадинат ас-Садре. По некоторым оценкам, столкновения в этом районе Багдада унесли жизни около тысячи человек, ранения получили более трех тысяч. Трудно предположить, что это все пройдет бесследно. Тем более что руку на пульсе иракской шиитской общины держит Иран, заинтересованный в сохранении на нее своего влияния, далеко не всегда совпадающего с американским.
Положение усугубляется тем, что отказались участвовать в центральном правительстве и вышли из него сторонники радикального шиитского лидера Муктады ас-Садра, бывшего премьер-министра И. Аляви и министры-сунниты.
Из всего этого видно, что, несмотря на все предпринимаемые оккупационными властями меры, еще далеко до национального примирения. Явно мешает этому тенденция к созданию в Ираке исламского государства, развившаяся после оккупации страны. Шиитское сообщество представлено в парламенте и в правительстве исключительно религиозными партиями.
Навряд ли осуществимы планы федерального устройства Ирака, в чем Вашингтон видит ключ к разрешению проблемы. В условиях уже состоявшейся автономии курдов федерализация страны сводится к созданию автономий по религиозному принципу – суннитской и шиитской. Это весьма трудное, если вообще осуществимое мероприятие, в том числе в связи с чересполосицей проживания суннитов и шиитов в Ираке.
Насколько умнее и опытнее оказались Буш-старший и его команда, включающая Скоукрофта, Бейкера, Пауэлла, которые в 1990 году сначала создали коалицию, состоящую в том числе из арабских стран, заручились поддержкой мирового сообщества, а затем по решению Совета Безопасности ООН силой заставили Саддама Хусейна уйти из оккупированного иракской армией Кувейта. И самое главное – ограничились военными действиями в Кувейте и не поставили своей целью оккупировать Ирак, захватить его столицу Багдад. В совместной книге президент Буш-старший и его советник по национальной безопасности Брент Скоукрофт, объясняя принятые решения, пишут, что в случае оккупации Ирака «…коалиция сразу бы перестала существовать», никто «…не хотел развала иракского государства», «…не было реальной стратегии вывода сил». «Если бы мы пошли по пути вторжения, – пишут авторы, – Соединенные Штаты до сих пор наверняка были бы оккупационной державой в стране с ярко выраженным враждебным отношением населения», и «нас
