Пожалуй, апофеозом невезучести Дмитровского направления можно считать события второй половины XIX века. Город Дмитров являлся тогда центром обширного уезда (в его состав входили земли нынешних Дмитровского, Сергиево-Посадского, Талдомского, Пушкинского районов), и, казалось, можно было ожидать, что развернувшееся железнодорожное строительство не обойдет его стороной. Но открытая в 1862 году стальная магистраль прошла не через центр уезда, а по его восточной окраине – на заштатный Сергиев Посад. Ближайшая к Дмитрову станция оказалась у монастырской слободы Хотьково. С тех пор бедным жителям уездного центра приходилось добираться до Москвы самым причудливым образом – 30 верст на лошадях на восток до Хотькова, а затем 60 верст на поезде до Москвы. И все-таки это было удобнее и быстрее, чем трястись 70 верст по прямому, но разбитому Дмитровскому тракту. Собственной железной дороги Дмитрову пришлось дожидаться почти сорок лет. Да и прошедшая, наконец, через город Савеловская дорога оказалась, фактически, тупиковой. Поездов дальнего следования по ней проходило по две-три пары в сутки, а сегодня и вовсе осталось только пригородное сообщение.
Не повезло Дмитровскому радиусу и в градостроительном плане. Другие радиальные магистрали Москвы, как правило, берут свое начало от Кремля или от какой-нибудь центральной площади. И только Большая Дмитровка скромно и незаметно вытекает из Охотного Ряда. Ее начало скучно замыкает боковой фасад гостиницы «Москва», точнее, новодела, выросшего (но так и недостроенного) на месте снесенной гостиницы. А до 30-х годов XX столетия дело обстояло еще хуже. Дмитровка «вытекала» из вечно бестолкового, шумного и безобразного всемосковского торжища, именовавшегося Охотным рядом.
К счастью, в судьбе пути на Дмитров далеко не все столь печально. Одна особенность ставит его в ряды главных культурных центров Москвы. Начальная часть радиуса – улицы Большая и Малая Дмитровки – весьма богата театральными зданиями. На Большой Дмитровке расположены Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко и Театр оперетты. До 60-х годов XX века в доме № 26 работал и цыганский театр «Ромэн». В небольшом зале в доме на углу со Страстным бульваром (Страстной бульвар, № 6) в 30-х годах давал спектакли латышский театр «Скатуве». По некоторым сведениям, там даже после перестройки и приспособления под административное помещение до самого конца XX века сохранялся поворотный круг сцены…
В непосредственной близи от улицы лежит Театральная площадь с тремя крупнейшими театральными зданиями Москвы – Большим, Малым и Центральным детским (ныне РАМТ) театрами, причем последний выходит на Дмитровку своим тыльным фасадом. Также совсем рядом с улицей, в Петровском переулке, расположено здание бывшего Театра Корша, которое долгое время было занято филиалом МХАТа, а ныне принадлежит Театру Наций. К перечисленным театрам Большой Дмитровки нужно добавить Театр имени Ленинского комсомола на Дмитровке Малой. Так что в отношении «театральности» с Дмитровским радиусом может соперничать разве что главная магистраль Москвы – когда-то улица Горького, ныне зачем-то разорванная на Тверскую и 1-ю Тверскую-Ямскую.
Но даже роль Дмитровки как театрального центра Москвы омрачена, вернее, озарена пламенем многочисленных пожаров в театрах.
У истоков театральных пожаров
Большая Дмитровка не имеет соперников и вряд ли получит их в обозримом будущем по числу театральных пожаров. Подводя итоги огненных катастроф в Москве за последние двести лет, можно прийти к весьма печальному для нашего города и особенно для Дмитровского радиуса выводу: если горит театр, то это происходит либо на Большой Дмитровке, либо рядом с ней.
Начало этой страшноватой традиции положил колоссальный пожар 8 октября 1805 года, уничтоживший здание Петровского театра. Это здание, стоявшее на месте нынешнего Большого, было перестроено из сгоревшего в 1773 году дома Лобановых-Ростовских. Заказчиком выступал антрепренер англичанин Меддокс, а проект выполнял, скорее всего, архитектор Дж. Кваренги[1]. Любопытно, что московские бабы рассматривали постигшее театр бедствие как Божью кару за то, что в день пожара, в воскресенье, там осмелились поставить «Русалку» с изобилием всевозможной чертовщины[2]. Возродиться театру суждено было лишь после разорения 1812 года и в другом качестве.
В 1841 году огненную эстафету подхватил Малый театр, его внутренности выгорели, да так, что восстановление здания затянулось аж до 1848 года. Прошло всего пять лет, и 11 марта 1853 года вспыхнул самый известный из всех московских театральных пожаров – на сей раз в Большом театре, занявшем место несчастного Петровского. Эта катастрофа была многократно описана во всех подробностях и наглядно продемонстрировала полное бессилие московских пожарных в борьбе с серьезными загораниями. Конечно, отстоять гигантское здание от огня не позволяли скромные возможности пожарной техники того времени, но бравые огнеборцы не смогли даже оказать помощь несчастным, которых пламя выгнало на крышу фронтона портика. Двое из них в отчаянии предпочли мгновенную смерть и бросились с крыши вниз. Третий, плотник Дмитрий Петров, нашел место, где ветер относил от него пламя и дым. Спасти погибавшего человека вызвался крестьянин деревни Евсеевой Ростовского уезда Ярославской губернии, кровельщик по профессии Василий Герасимович Марин. По пожарной лестнице он поднялся так высоко, как было возможно, а оттуда подал вверх веревку на шесте. Казалось бы, мысль достаточно простая, но почему-то пришла она в голову не пожарным, а случайному наблюдателю. Так или иначе, а эта веревка спасла Петрова. Закрепив ее на крыше, он спустился на землю.
Само же здание выгорело дотла, от него остались только потрескавшиеся кирпичные стены – внешние и зрительного зала. Развалины простояли более двух лет, пока в Петербурге решали судьбу театра, изыскивали средства и разрабатывали проект. Восстановление начали 17 мая 1855 года с раскопок руин.
