члены ОИК смогли бы, указывая на международное правозащитное законодательство, оправдывать притеснение религиозных и этнических меньшинств, в том числе диссидентов. "Они повинны в оскорблении ислама", — говорилось бы в таком случае.
В своих действиях ОИК опиралась на ограничения, которые ООН под руководством СССР наложила на страны, в 1960-х годах подписавшие конвенцию о правах человека, добавив при этом новое требование приравнять оскорбление религии к расизму, изменившее само понимание сущности права. Оно подразумевало наделение культур и религий правами за счет людей, ради защиты которых было сформулировано.
Внутриполитическую действительность, влияющую на позицию отдельных стран в отношении свободы слова и вероисповедания, можно не принимать во внимание налакированном паркете Женевы. Однако неправительственные организации периодически все же обращают внимание мировой общественности на ущемление прав последователей веры бахаи в Иране, представителей Ахмадийской мусульманской общины и христиан в Пакистане, берберов в Северной Африке, коптов в Египте, мусульман-шиитов в Саудовской Аравии, а также гомосексуалистов и женщин в большинстве стран мира.
В первую очередь в ООН стали прислушиваться к дипломатам, которые, вооружившись профессиональным языком правозащитников, "комплексом жертвы" и стремлением предотвратить любые оскорбления, критикуют либерально-демократические страны. Они требуют, чтобы окружающий мир принял меры в отношении исламофобии — неоднозначного понятия, которое проникло в документы ООН, вобрав в себя неприятное сочетание незаконной критики религии и законного особого отношения к мусульманам. Дипломаты настаивают на вводе санкций против тех, кто оскорбляет религиозные чувства, глядя при этом сквозь пальцы на смертные приговоры вероотступникам и жертвам изнасилования за внебрачные половые связи, а также на заключение в тюрьму граждан, обвиненных в богохульстве, — в собственных странах.
Все эти нарушения прав человека, совершаемые отдельными государствами, следует выявлять, информируя о них широкую общественность. Если так поступать, то всем станет ясно, что правительства и религиозные движения, особенно в странах исламского мира, воспринимают критику "карикатур на пророка Мухаммеда" со стороны западных политиков и общественных институтов как опосредованную поддержку нападок на меньшинства, инаковерующих и критиков системы — и все это под общим заголовком "оскорбление религии". Попытка пойти навстречу мусульманским правительствам после того, как разразился карикатурный скандал, усугубила ситуацию.
Некоторые критики "карикатур на пророка Мухаммеда" и СМИ, которые их публиковали, хотели предотвратить столкновение цивилизаций и ухудшение отношений между Западом и исламом. В то же время такое восприятие стало выражением упрощенного взгляда на мусульманский мир. Общественность игнорировала неоднородность исламского мира— тот факт, что во всех мусульманских странах имеются меньшинства, придерживающиеся других религий, и что сами мусульмане по-разному относятся к "карикатурам на пророка Мухаммеда". Я получил несколько выражений признательности от иранских мусульман, которые поддержали публикацию "карикатур".
Участники дискуссии не учли, что исламским сообществам на Западе присуща многогранность, которая была упущена из виду, когда имамы получили возможность говорить от имени мусульман, не задумываясь о том, выражают ли они точку зрения большинства. По той же причине люди, придерживающиеся иных взглядов и составляющие в ряде случаев меньшинство в мусульманском обществе, редко получают возможность высказаться. Сложившаяся ситуация привела к излишней поляризации, которой воспользовались радикальные голоса. Подобное отношение к мусульманам отдает провинциальностью и ограниченностью мышления, а также ведет к негативным последствиям. Общество недооценило значение свободы слова для тех, чьи голоса так и не были услышаны.
Вопросы о свободе слова, ее границах, а также о том, насколько предупредительно нужно относиться к религиозным чувствам, принципиально важно рассматривать в мировом масштабе. В подтверждение своей точки зрения я хочу привести пять историй из разных стран, из которых видно, каким образом утверждения об оскорбленных религиозных чувствах помогают преследовать критиков религии, диссидентов и инакомыслящих. Для критиков "карикатур на пророка Мухаммеда" стоит пояснить, в чем разница между этими "карикатурами" и высказываниями, рисунками и поступками главных героев пяти историй.
Я хочу сказать, что невозможно одновременно осуждать или требовать запретить "карикатуры на пророка Мухаммеда" в Европе и защищать участников указанных историй, виновных в оскорблении чувств верующих. Я знаю, что универсальных норм права у нас пока нет, но все же можно практически без усилий представить, что они могли бы в себя включать. Тем более что универсальные нормы как воздух нужны миру, где рушатся "берлинские стены" и все больше людей различных религий, культур и этносов начинают жить бок о бок в единой правовой среде. И здесь крайне важно, чья именно декларация прав человека послужит основой для общих норм — ОИК или ООН?
Пять историй, каждая их которых чем-то напоминает карикатурный скандал, произошли в Египте, Индии, России, Афганистане и Пакистане. Нет сомнений, что религиозное давление, которому свобода слова подвергается в последние годы, исходит от исламских государств и мусульман всего мира. Но и не только от них. Я привел два случая из Индии и России, описав нападки воинствующих индуистов и христиан на свободу слова, с той же аргументацией и выдвижением тех же требований, что и в случае ислама.
Эти пять судеб представляют собой не исключения, а скорее типичные примеры того, как могут развиваться события, если пытаться противостоять фундаменталистам, желающим предотвратить любые нападки на религию, или тем силам, которые используют фундаментализм, преследуя другие цели. Но
