коммунистического правительства в 1991 году вместе с семьей переехал на север страны, где стал торговать книгами. Камбакш не получил особо религиозного воспитания, зато благодаря отцу имел возможность вместе со своим старшим братом Якубом читать классиков литературы и философии: Гете, Достоевского, Чехова, Горького, Гегеля, Маркса, Ницше и Сартра. Должно быть, именно эти авторы подтолкнули к размышлениям молодого человека, жившего в обществе, где любой вызов религиозным авторитетам и догмам является преступлением.
Многим студентам и преподавателям не понравился изложенный в тексте взгляд Мухаммеда на женщин, и очень быстро экземпляр оказался в службе безопасности. Поначалу студента факультета журналистики допросили и отпустили, однако в университете начались акции протеста против Камбакша. На копиях стояло его имя, и все думали, что автор текста именно он. Духовенство Голубой мечети города Мазари-Шариф потребовало принять меры против богохульника. Из страха за свою жизнь Камбакш перестал появляться в университете, ночевал у друзей и знакомых. В конце октября 2007 года его старший брат Якуб, тоже журналист, связался с источником в службе безопасности, который предложил ему уговорить Сайеда самому явиться в полицию, если он не хочет стать жертвой самосуда, что Камбакш и сделал на следующий же день. После недели допросов он подписал заявление, что скопировал известную статью в Интернете, добавил пару строк от себя и распространил ее в университете. Его слова были восприняты как признание.
Суд состоялся 22 января 2008 года в городе Мазари-Шариф в присутствии прокурора и трех судей. По словам Камбакша, больше в зале не было никого, даже адвоката или кого-либо, кто мог его представлять. Камбакш защищал право свободно выражать свои мысли, упоминаемое в конституции Афганистана, которая ссылается на положения Всеобщей декларации прав человека. Обвинение, напротив, делало упор на исламское право, которое идет напрямую от Аллаха и по определению является непогрешимым, в связи с чем имеет больший вес, чем положения, сочиненные людьми. И Камбакш, и прокурор строили свою аргументацию на основе положений конституции страны, статья 34 которой гласит о неприкосновенности свободы слова, тогда как статья 1 утверждает, что Афганистан является исламской республикой, а статья 3 — что никакой закон не должен противоречить исламу. По мнению суда, то понимание свободы слова, о котором говорил Первез Камбакш, бесспорно противоречило исламу. Камбакша признали виновным в богохульстве, то есть ошибочном толковании Корана, а также оскорблении пророка Мухаммеда и его религии, назначив наказание в виде смертной казни.
В интервью немецкому журналу "Шпигель" министр юстиции Афганистана Сарвар Даниш защищал приговор, вынесенный Камбакшу: "Он публиковал идеи, направленные против нашей религии. Коран почитают и уважают мусульмане. Поэтому нельзя ожидать, что они будут относиться спокойно к неоправданным враждебным наладкам. Эти нападки следует трактовать и наказывать, как богохульство. Богохульство же запрещено во всем мире, в том числе и в Германии". "Шпигель" возразил против такого решения в отношении Камбакша, ссылаясь на защиту свободы слова, гарантируемой конституцией, на что министр ответил: "Свобода слова имеет большую ценность, однако не означает, что у вас есть право оскорблять религиозные чувства других людей. Оскорбление религии, неважно, какой именно, является не предметом свободы слова, а противоправным деянием".
Согласно британской газете "Индепендент", советник афганского министра культуры поддержал решение суда, заострив внимание на том, что в уголовных кодексах стран — членов Евросоюза есть аналогичные статьи, запрещающие отрицание Холокоста: "Каждая страна имеет собственные границы свободы слова. В Афганистане они находятся внутри шариатского права. У европейцев тоже есть право защищать идеи, которые считаются опасными для их цивилизации. У нас одинаковые условия. У нас шариат".
В своем репортаже о деле Камбакша журналист журнала "Шпигель", обменявшись мнениями с судьей по вопросу разумности применения смертной казни в отношении человека за распространение оскорбительного текста, сделал такой вывод:
"Между двумя культурами слишком большая разница. Странное чувство".
Этот вывод связан с тем, что хотя афганское общество и поддержало смертный приговор Камбакшу, но при общении с его соотечественниками на улицах Кабула складывалось совершенно иное впечатление.
"В свободной стране у всех есть право критиковать религию. Мы не должны идти назад. У консерваторов не должно быть права загонять молодежь в какие-то рамки. Это был несправедливый процесс. Мы должны реформировать нашу правовую систему, потому что большинство судей обучалось в религиозных школах", — сказала корреспонденту газеты "Индепендент" двадцатилетняя стюардесса Метра Хонари непосредственно после вынесения смертного приговора.
"Я совершенно не согласен с решением суда. Камбакш всего лишь хотел показать своим друзьям, что нашел в какой-то статье. Я хочу, чтобы Комиссия по правам человека помогла нам освободить его", — сказал девятнадцатилетний Сейл Мохаммед в интервью тому же изданию.
Приговор критиковали также афганский союз журналистов и комитет по защите афганских журналистов.
Может быть, большинство граждан страны и поддержали смертный приговор, но не единогласно, и в такой ситуации важно, чтобы сторонники фундаментальных прав, в том числе свободы слова и вероисповедания, имели возможность ссылаться на международное право и конвенции, приводя аргументы в защиту граждан. В то же время очень трудно добиться такой возможности в условиях, когда ООН помогает вводить уголовную ответственность за оскорбление религии. Опасно соглашаться с утверждением, что резолюции Совета по правам человека и Генеральной Ассамблеи ООН об оскорблении чести и достоинства религии, призывающие все страны внести в конституции изменения и ввести соответствующие законы, являются лишь словами и не оказывают реального воздействия.
"Понятие "оскорбление религии" используется для придания законности нарушению права Камбакша на свободу слова, гарантированную Всеобщей декларацией прав человека и Международным пактом о гражданских и политических правах, — утверждали Остин Дейси и Колин Копроске в своем
