В первое десятилетие XXI века в Дании было вынесено сорок восемь судебных решений в отношении фактов расизма. Датские и международные организации, наблюдавшие за процессом, считали, что статья применяется слишком узко и что наказание следует применять в значительно большем количестве эпизодов.
Карту расизма стали разыгрывать по случаю и без особых на то оснований. В 2003 году верховный суд Дании оправдал женщину, обвиненную в клевете на лидера Датской народной партии Пиу Кьерсгор. Обвинение было выдвинуто после того, как она по радио заявила, что ни в коем случае не хотела бы, чтобы к ней применялись "расистские высказывания" депутатов фолькетинга. Решение верховного суда основывалось на новом расширенном определении расизма, к которому теперь можно отнести "различие в обращении и угнетение или просто стремление дистанцироваться от группы людей, которая в том числе принадлежит к той же расе, что и ты". Теперь можно обвинять в расизме вегетарианцев, если они предпочитают дистанцироваться от мясоедов, и наоборот. Социалисты объявляются расистами, если сторонятся либералов, а законопослушные граждане, согласно определению, могут попасть в категорию расистов, если осуждают преступников. Сформулированное таким образом определение позволяет признать расистским любое высказывание.
И все же есть за что приветствовать решение суда: оно подразумевает расширение свободы слова, поскольку судья определил, что назвать политика расистом — не уголовно наказуемое деяние. Правда, в других случаях более широкое определение расизма ведет к ограничению свободы слова.
В 2010 году руководителя уголовной полиции Дании обвинили в расизме, когда он, в связи с непреднамеренным убийством норвежской стюардессы гражданином Румынии в номере копенгагенского отеля, публично заявил: "Румыны беспринципны. Они убивают за пару сотен крон. Это совершенно другая культура". Было очевидно, что высказывание относилось к конкретному делу, а не ко всей нации в целом. Вскоре после этого выступления начальник уголовной полиции взял свои слова назад и публично выразил сожаление, что его слова были ошибочно восприняты как обобщение. Заявление должностного лица вызвало обсуждение в СМИ, во время которого излагались самые разные точки зрения. Гражданское общество продемонстрировало, что свободная и открытая дискуссия — лучший способ установить границы демократической свободы слова.
Тем не менее на начальника полиции все же подали в суд за расизм. Трудно предсказать, куда заведет эта тенденция. Возможно, в один прекрасный день СМИ начнут обвинять в расизме за заголовки вроде "Мексиканцы переправляют кокаин в акулах", "Шведские мужчины — импотенты" или "Датчане любят кокаин".
Подобная "культура оскорбления" означает, что группы, которым не свойственно изображать себя жертвой, обнаружив серьезные различия между "ними" и "нами", предпочитают выставить себя угнетаемым меньшинством. По случаю визита президента России Дмитрия Медведева в Данию весной 2010 года русская иммигрантка написала в газете "Уикендависен", что русский язык изменил свой образ в глазах датчан, превратившись из богатого общего культурного наследия в язык меньшинства. Она утверждала, что русских отныне воспринимают не как представителей великой культуры, а как этническое меньшинство, в отличие от датского большинства.
Русская иммигрантка добавила, что в действительности последствия этого разрыва между "ними" и "нами" губительны для детей и молодежи, чьи родители недавно переехали из России в Данию, поскольку их дети становятся объектом политики по ассимиляции, в результате чего лишаются права вносить свой вклад в общество в виде ценностей и культуры своей родины. ""Перестань говорить по-русски, мама! Перейди на датский!" Так говорит дочь датско-русской пары, когда ее отводит в школу русскоговоряшая мать. Дочь выражает пренебрежение ко всему "недатскому", которое обнаруживает в тех случаях, когда говорит по-датски", — утверждала иммигрантка.
Но это утверждение — откровенная чушь. Мои наполовину русские дети реагировали так же, когда их русская мать в 1980-х обращалась к ним на своем родном языке, но это не имело никакого отношения к политике по ассимиляции или различию между "ними" и "нами". Они так говорили, потому что не желали выделяться, стремились быть как другие дети, их товарищи, и по приезде в Россию начинали вести себя совершенно по-другому. Когда дети выросли, они с радостью слушали родной язык своей матери, спешили позвонить бабушке и дедушке всякий раз, когда по телевизору показывали Россию, и в целом выказывали живой интерес к своему русскому происхождению. В отличие от грустной картины, которую нарисовала иммигрантка, российское культурное наследие в Дании очень популярно. Недавно были заново переведены или переизданы классические произведения Достоевского, Булгакова, Льва Толстого и Тургенева. Несколько лет назад в Королевском театре впервые танцевала соло русская балерина, Большой театр во время своих гастролей собирает полный зал в Копенгагене, а в датские симфонические оркестры часто приглашают русских дирижеров. Русская иммигрантка все это проигнорировала, чтобы ее рассказ о русском меньшинстве в Дании был созвучен "культуре оскорбления", созданию образа жертвы и политике формирования идентичности, характерным для нынешней эпохи.
Лоббистам законов против разного рода оскорблений при поддержке конвенций о правах человека удалось переместить фокус дискуссии с проблемы защиты свободы слова на необходимость борьбы с "языком вражды" — с тех, кто использует свою свободу, на тех, кто "страдает" от использования своей свободы другими. Все это вылилось в совершенно абсурдную логику: мы защищаем жертв свободы, в то время как те, чьи выражения были приняты за оскорбление, подверглись угрозам смертью, нападениям и убийствам и оказались сами виновны в подобной реакции, поскольку могли просто не говорить оскорбительные вещи. Стоит представителям культуры прав и свобод человека уделить больше внимания запрету дискриминационных выражений, как сразу начинается поиск жертв оскорблений. Во имя равенства и противодействия дискриминации общество стремится защитить тех, кто подвергся оскорблениям. Подобное развитие ситуации ведет к тому, что понятие "толерантность" окажется перевернутым с ног на голову. Как тут не вспомнить известный афоризм,
