– Кто из вас не страшится смерти? – спросил их боцман.
– Я никогда ее не боялся! – отвечал юный марсовой.
– Мы, папаша, никогда не бояться! – дружно отозвались братья.
– Так не хотите ли рискнуть своей шкурой и пойти на абордаж английского плота, чтобы похитить нашу светловолосую мисс? Подумайте хорошенько. Море начинает волноваться, но плот англичан еще видно.
– Дело нелегкое! – сказал Малыш Флокко.
– Вы со мной или нет? Через пару часов взойдет солнце, и будет уже слишком поздно. Никому ни слова. Возьмите ваши кортики, раздевайтесь, и поплывем к плоту.
Свечение прекратилось, и воды потемнели. Белый парус вражеского плота исчез во мраке.
Четверо храбрецов в двух словах поведали старпому о своем плане и под покровом темноты, никем не замеченные, спрыгнули в воду.
– Мистер Говард, – на прощание сказал помощнику бретонец, – если мы не вернемся через несколько часов, значит маркиз вздернул нас на рее своего плота.
– Есть у вас спасательные круги?
– Лишь один, но он для мисс Уэнтворт. Мы в кругах не нуждаемся. Мы полагаемся на темноту. Если свечение продолжится, мы устроим красномундирникам пренеприятные полчаса!
Махнув рукой старпому, боцман поплыл вперед, а вслед за ним оба немца и юный марсовой.
Превосходные пловцы, они за несколько минут оставили плот позади и поплыли к северу в поисках англичан.
– Берегитесь акул, – сказал боцман. – Об англичанах пока не беспокойтесь, они сейчас слепы как кроты.
Стараясь держаться под водой, четверо смельчаков быстро плыли вперед. Несмотря на мрак, они уже различали очертания английского плота.
Им предстояла сумасбродная авантюра, однако Каменная Башка собирался захватить спящих врагов врасплох. За час до того, как звезды начали исчезать с небес, двое бретонцев и двое немцев бесшумно подплыли к плоту в том месте, где не видно было вахтенных.
Как они и надеялись, англичане крепко спали на деревянном настиле среди парусов и бочек с провизией.
Осторожно подняв голову, бретонец пробормотал что-то сквозь зубы и ухватился за кромку плота.
Возле самой мачты среди спящих матросов он увидел светловолосую девушку, охраняемую, как и всегда, предателем-маркизом.
Не успел боцман взобраться на борт, как поблизости загремели пушечные залпы. Не подозревая о том, что рядом находятся два плота, какие-то корабли вели в море страшную битву.
– Все погибло! – воскликнул боцман. – Наша счастливая звезда погасла навсегда.
Услышав гул канонады, англичане проснулись и с криком «Тревога!» вскочили на ноги.
На западе вспыхивали огни выстрелов, однако самих кораблей не было видно.
– Бортовые залпы! – пробормотал боцман и поскорее соскользнул обратно в воду. – Давайте, ребята, возвращаемся к нашему плоту! Здесь нам делать нечего! Что это за чертовы корабли, что испортили нам все дело?
– Я вижу два судна, – сказал Малыш Флокко. – А раз они сражаются, значит одно из них американское, а другое английское.
– Если бы нам только добраться до корабля американцев!.. С их пушками мы бы проучили этих красномундирников!
– А потом бы забрали с плота нашего капитана и товарищей!
– Тихо!
Среди грохота выстрелов послышались разъяренные крики:
– Да это же «Кабото»!
Как помнят читатели, «Кабото», с шестнадцатью орудиями на борту, являлся одним из четырех кораблей первого американского флота. После поражения генерала Хау «Кабото» присоединился к «Громовержцу», но его отнес прочь тот самый шторм, что разметал по океану призрачную флотилию адмирала Данмора. Несомненно, корабль сражался с каким-то английским судном, силуэт которого смутно виднелся при вспышках выстрелов.
– Мы должны попасть на борт «Кабото»! – воскликнул Каменная Башка. – Я вижу незакрепленный бакштаг! Если американцы не заметят наш плот, они могут уйти дальше в море, и тогда мы попадем прямо в лапы англичанам!
Четверо товарищей поплыли вперед и вскоре оказались прямо под кормой «Кабото». Вокруг, поднимая брызги, падали в воду ядра.
Боцман ухватился за штуртрос и что было силы закричал:
– Эй, на «Кабото»!
Над кормой склонились две человеческие фигуры. Различив в воде незнакомцев, они приняли их за англичан и тут же наставили на них свои карабины.
– Уберите оружие! – закричал боцман. – Свои!
– Янки?
