– Но как? – спросил полковник Молтри.
– Семи дней маркизу оказалось достаточно, чтобы совершить самое подлое предательство.
Капитан вновь замолчал.
– Мистер Говард, – обратился он к помощнику, – налейте мне выпить. Горло так и пылает.
Старший помощник достал из поставца три бокала и, откупорив бутылку, полную янтарной жидкости, разлил вино по бокалам.
Корсар залпом опустошил бокал, несколько мгновений, не говоря ни слова, глядел на пенистые гребни позади корвета, а потом резко обернулся к гостю.
– Он похитил ее у меня, – прорычал капитан. – Похитил за пять дней до моего возвращения! И уплыл в Америку вместе с генералом Хау, которого поставили командовать немецкими наемниками, набранными в княжествах Гессен и Брауншвейг.
– Негодяй! – вскричал полковник.
– Не могу вам передать, что тогда со мной сделалось. Узнав, что войска генерала Хау отправлены в помощь бостонскому гарнизону, я сразу же собрал своих людей и отплыл за океан. Мы совершили безрассудный бросок через Атлантику, но, дойдя до Бермуд, узнали, что англичане уже достигли суши, а американские войска осаждают город. Отрекшись от новой родины, я снова стал корсаром и теперь утоляю жажду мести, сражаясь с кораблями, которые ходят под ненавистным мне британским флагом. И вот появляетесь вы, полковник, и я узнаю, что уже несколько дней леди Мэри Уэнтворт принуждают выйти за маркиза и она полагается лишь на меня. И я проникну в Бостон во что бы то ни стало!
Закончив говорить, он неожиданно склонился к открытому иллюминатору, сквозь который в каюту проникали солнечные блики:
– Черт! Пушечный выстрел! На мостик! Живо!
3. Отчаянная схватка
Когда все трое выбрались на палубу, корвет уже развернулся и теперь снова держал курс на американские берега. Поднявшийся ветер раздувал паруса, и судно шло со скоростью восемь-девять узлов в час.
Команда собралась на палубе и оживленно переговаривалась.
Корсар взошел на капитанский мостик и внимательно обозрел морские просторы в подзорную трубу.
– Ничего, – сказал он Говарду и полковнику. – А все-таки это был пушечный залп. Каменная Башка! – позвал он.
Тут же прервав задушевную беседу с неразлучным другом, Малышом Флокко, бретонец резвее лани подбежал к капитану.
– Ты слышал выстрел? – спросил его Корсар.
– Не слыхал, а слух у меня отличный. Никаких таких пушечных залпов.
– Что же это было? Раскаты грома?
– Ну нет, сэр Уильям. Туч нигде не видать.
– Так что же это было, по-твоему?
– Я бы сказал, капитан, что за нами наблюдают.
– С тех двух линейных кораблей?
– Да, и я готов прозакладывать свою трубку, что очень скоро мы снова их увидим. К счастью, ветер нам благоприятствует. Сейчас мы даже фрегат оставим позади. Разве не так, сэр Уильям?
Корсар не отвечал. Низко опустив голову и сунув руки в карманы, он вышагивал по мостику. Казалось, он что-то бормочет про себя.
Но вот капитан остановился и, смерив взглядом боцмана, который невозмутимо попыхивал своей знаменитой трубкой, произнес:
– Прикажи команде готовиться к бою.
– А как же американцы?
– Пусть встают позади носовых орудий. Все они опытные стрелки, и я не сомневаюсь, что их ружья способны разнести капитанские мостики обоих английских посудин. Что ж, нельзя вечно оставаться баловнем судьбы… Однако же я полагаюсь на доблесть команды и быстроходность «Громовержца». Ты мой лучший канонир. Нацель-ка пушки на мачты этих тяжеловесных черепах. Пока мы идем под пятью-шестью парусами, тревожиться не о чем.
– Клянусь Иль-де-Ба, я нацеплю очки себе на нос, чтобы лучше их видеть. Разрази меня гром, если я не собью спесь с этих морских тихоходов!
– Я в тебе не сомневаюсь.
– Ставлю свою трубку, что…
– Проваливай к черту со своей зловонной реликвией!
Каменная Башка, посмеиваясь, спустился с мостика, проворно высек сноп искр из огнива и зажег фитиль, немедленно вспыхнувший ярким пламенем.
Достойный господин Говард спустился на палубу, чтобы разделить судьбу команды в неотвратимой схватке.
Еще ни один из кораблей не показался на горизонте, но каждый на борту «Громовержца» был готов лицом к лицу встретить опасность, уже витавшую в воздухе.
