вскочили.
– Лиззи, ну наконец-то ты здесь! – с облегчением воскликнула Фелисити. – Хвала Господу!
Она держала на руках Джонни. После перенесенной болезни тот все еще выглядел слабым и бледным, но уже активно интересовался происходящим.
– Мамочка!
Мальчик протянул ручки к Элизабет, но та не смогла его поднять. Она почувствовала, как начинается очередная схватка. Женщина оперлась о стену, стиснув зубы.
– Что с вами, миледи? – обеспокоенно спросила Деирдре.
– Все хорошо, – сдавленным голосом ответила Элизабет.
Деирдре с сомнением взглянула на хозяйку и хотела что-то сказать. Но тут ворвался Сид и затушил висевшую под потолком масляную лампу. В каюте тут же воцарилась непроглядная темнота.
– Сейчас же все садитесь, чтобы никто не упал.
– Почему ты погасил свет? – испуганно спросила Фелисити.
Она ненавидела темноту. У нее регулярно случались приступы страха, если ночью рядом с ее кроватью не горела свеча.
– Иначе мы станем для них легкой мишенью, – коротко пояснил Сид и выскочил наружу.
Покачивающийся на волнах корабль медленно сдвинулся с места. Буксирные концы, которые Иверс закрепил на носу «Элизы», натянулись.
– Гребите! – в который раз услышала Элизабет крик Дункана. – Гребите же!
Женщина ощутила опасность, бесплотную, неясную угрозу. Она была реальна, словно копоть и вонь от масляной лампы, которую Сид потушил, или как громкий скрип канатов и взволнованные крики на палубе.
Потом прямо над ней, на палубе, раздались вой и шипение, а сразу за ними – громкий треск дерева. Корабль содрогнулся от тяжелого удара. Женщины в каюте закричали от страха. На палубе орали мужчины.
– Гребите! – в который раз крикнул Дункан. – Гребите!
Вновь послышался свист пушечного ядра, сопровождаемый глухим и далеким взрывом черного пороха – где-то в четверти мили, на острове. На этот раз удара не было – канониры промахнулись.
Элизабет крепко ухватилась за верхнюю часть комода, где Дункан раньше хранил свое белье и другие личные вещи. Теперь там лежала одежда ее и Джонни. Даже при сильной морской качке этот комод не двигался с места, потому что был прикреплен к полу. Эта мысль пришла женщине в голову, когда она ждала следующего выстрела. Но его не последовало. Крики на палубе стали тише, слышался только голос Дункана – он раздавал приказы своим людям. Элизабет знала, что муж сейчас стоит на капитанском мостике, прямо над ней, на корме корабля. Он не мог ничего видеть, так же как и она. Но Элизабет не сомневалась, что Дункан смог бы вести фрегат с закрытыми глазами. Ее муж вырос на кораблях. «Элиза» долгие годы была ему единственным домом, а Карибское море – миром, в котором он жил.
Элизабет прислушивалась к шуму ветра и хлопанью парусов. И вдруг она осознала, что Дункан непременно доставит их в безопасное место. Им в который раз удалось улизнуть.
Следующая схватка была самой болезненной за все это время. Элизабет вскрикнула, почувствовав резкую боль.
– Лиззи? Моя дорогая Лиззи, что с тобой? – Это была Фелисити. От волнения ее голос звучал пронзительно. – Деирдре, что с ней? Она же не собирается…
В темноте к Элизабет протянулись руки. Ирландка осторожно обняла ее.
– Миледи, вам стоит прилечь.
Деирдре провела хозяйку вдоль стены к кровати с альковом. Элизабет опустилась на матрац.
– Когда у вас начались схватки, миледи?
Деирдре ощупала ее живот.
– Вечером, – еле слышно ответила Элизабет.
Ей все время удавалось держаться. Перерывы между схватками были долгими и нерегулярными, так что она сначала даже надеялась, что все обойдется. Но недавно, во время переправы на корабль, боль накатила с такой силой, что всякие сомнения отпали: роды шли полным ходом.
– Лиззи? – послышался голос Анны. – Я могу тебе чем-то помочь?
– Нам нужен свет, – ответила Деирдре.
– Сейчас.
Кто-то, спотыкаясь, бросился через каюту к двери. Когда она распахнулась, внутрь ворвался влажный воздух. Снаружи доносились отрывистые команды Дункана:
– Шлюпку перевести за корму. А потом забирайтесь на борт, только живо. Поднять фок и брасопить реи!
