Сформулировав для себя эту мысль, капитан «Кон-Тики» уже не знал покоя. Он жаждал эксперимента, жаждал ощутить на губах его соленый вкус, – отправился на Титикаку, затем и Африку, на озеро Чад, разыскал там мастеров-строителей, которые согласились изготовить корабль по древнеафриканскому образцу…
Обо всем этом гораздо подробнее пишет сам Хейердал в книге «Экспедиция “Ра”». А мне надлежит рассказывать о другом.
Планы экспедиции вынашивались, определялся маршрут, проектировался корабль, в каюте которого предусматривалось и для меня место, – а я обо всем этом и не подозревал.
Я занимался своими делами, жил своей жизнью, – а в Советский Союз, в Академию наук шло письмо. В нем Хейердал извещал, что готовится проверять мореходные качества папирусного судна, что формирует интернациональный экипаж и есть в этом экипаже вакансия судового врача. И просил подыскать такового – чтоб знал английский язык, не жаловался на здоровье, обладал экспедиционным опытом и – обязательно! – чувством юмора, потому что предполагаются обстоятельства, в которых оно может оказаться крайне полезным.
Письмо переслали в Министерство здравоохранения, оттуда – в главк. Профессор Николай Николаевич Туровский просмотрел утреннюю почту и сидел в некоторой задумчивости. И пожаловался случайно заглянувшему в кабинет моему другу и начальнику:
– Вот не было хлопот, Хейердал просит прислать врача, где его взять – с английским и с юмором?
– А что его искать, – сказал начальник. – Он есть. Пошлите Сенкевича. Только что прилетел из Антарктиды, здоровый, не укачивается.
Что он прибавил насчет моего чувства юмора, до сих пор не знаю. Между прочим, когда он в тот же день передал мне содержание разговора, я сперва принял это именно за шутку, за розыгрыш. Но положение оказалось серьезным, меня включили в список кандидатов, конкурс был не маленький, видимо, не один мой шеф заходил к Туровскому в кабинет, – и то, что в конце концов повезло мне, а не кому-то другому, разумеется, во многом случайность. Вскоре меня вызвал заместитель министра Аветик Игнатьевич Бурназян:
– Не трусишь?
– Вроде бы нет.
– Почему вроде бы?
– Но ведь я не знаю, чего бояться!
Увы, через три месяца, сидя в самолете, я четко знал, чего боюсь. В который раз листал русско-английский словарик, снова и снова мысленно повторял приветственную речь, ужасался ее высокопарности и банальности, без конца менял варианты, совсем в них запутался и мечтал лишь о том, чтобы самолет – он и без того опаздывал – летел до Каира как можно дольше.
Я боялся встречи с Туром! Боялся показаться неловким, косноязычным, предстать в невыгодном свете, – первое-то впечатление самое сильное, станет он разбираться! Попросту отошлет обратно, что ему – замены не найти?!
Уже в салон пахнуло прохладным ночным воздухом, пассажиры двигались к выходам, а я будто прилип к креслу. Наконец стюардесса громко спросила: «Есть в самолете русский врач? Его ждут у трапа!» – и я решился, сосчитав в уме до пяти.
У меня в руках была канистра со спиртом, ее не разрешили провозить в багажном отделении, и весь полет пришлось ее баюкать. Прижимая канистру к груди, я медленно спускался по трапу, не сводя глаз со стоявшего внизу моложавого, подтянутого мужчины со значком, изображавшим бородатого Кон-Тики, на пиджаке.
Первое, о чем он осведомился, было:
– Что это у вас?
– Спирт, – ответил я.
– Очень рад. – Он прищурился понимающе и довольно ехидно, глядя на внушительную канистру, а я глядел на него, и волнения мои с каждой секундой рассеивались. Мне уже казалось, что мы знакомы давным-давно.
Заготовленная приветственная речь не пригодилась. Тур деликатно отложил расспросы и разговоры на утро, отвез меня в отель и пожелал спокойной ночи.
Однако я почти не спал в ту ночь.
Слишком многое сразу навалилось – перелет, Каир, перемена климата, незнакомые запахи, легендарный Хейердал где-то близко, за стенкой, – короче говоря, я чуть свет был на ногах, и первое, что я увидел, взглянув в окно, была пирамида Хеопса.
Позже я узнал, что номер с видом на пирамиды, так заботливо выбранный для меня Туром, влетел ему в копеечку.
Может быть, об этом надо рассказывать как-нибудь иначе, с восклицательными знаками, лирическими излияниями и краткими сведениями о фараоне Хуфу, но я не умею этого. Вышел из гостиницы, мимо загона, в котором просыпались ослы и верблюды, отправился к пирамиде, стоял у ее подножия, трогал камень рукой и думал о том, что, конечно же, люди, соорудившие такое чудо, могли и переплыть океан, и о том, что связь времен неразрывна, и как это прекрасно и непостижимо, что мне с товарищами предстоит пройти дорогой древних и повторить их маршрут.
Тур Хейердал руководит оснащением лодки «Ра». 1969 г. Фото Николай Кислов.
