такое ужасное разложение всей общественной и государственной жизни России, такое падение престижа власти, такое несоответствие издаваемых законов с потребностями жизни, такое отсутствие прочности и нравственности в общественном строе, такая зияющая нищета в области творческой мысли, такое страшное отсутствие людей дела, государственных сил, дающее полный простор только посредственностям? …Откуда этот мертвый сон всего общества, эта дряблость, измельчалость, трусость, подлость, эта всеобщая апатия, фальшь и лицемерие, это поникновение духа, делающие наше время едва ли не самым тяжелым, самым гнетущим. …Все горькое и жесткое, высказанное выше, представляется чуть не ангельски-незлобным сравнительно с тем, что говорится… повсюду, и не враждебными государству элементами, а истинными патриотами, теми людьми, которые за Царя и родину положат не только свое достояние, но и свои головы. …Теперь именно царство бюрократии, которая в слепом самомнении готова совсем упразднить живую Россию».
Если и восторжествовал при Александре III какой-нибудь национализм, то лишь «бюрократический национализм» позднего Каткова и союзного с ним Победоносцева. Программа этого тандема подразумевала тотальное замораживание любых политических реформ и всякой общественной деятельности, активное государственное вмешательство в экономику, укрепление общинного землевладения в деревне, усиление роли дворянства на местах (но не как самостоятельной общественной силы, а в качестве дополнительного орудия правительственного контроля над низами) и запретительные меры против ряда национальных меньшинств. После смерти Каткова (1887) и падения влияния Победоносцева (конец 1880-х) внутренняя политика, в общем, продолжала развиваться по их рецептам. Как видим, лишь отдельные элементы славянофильства были взяты александровским режимом на вооружение – ксенофобия и «общинобесие». Либеральная же его компонента, после недолгого с ней заигрывания в начале 1880-х, была решительно отброшена.
Кризис
1880–1890-е гг. обозначили очевидный кризис националистической мысли. Наиболее живым и интересным русским национальным изданием того времени, безусловно, являлось суворинское «Новое время», но оно в отличие от аксаковской «Руси» в первую очередь было бойкой ежедневной газетой, ориентированной на широкого читателя и откликающейся на любую злобу дня, а не идеологической трибуной. Поэтому затруднительно говорить о какой- либо четкой доктрине, проповедовавшейся с ее страниц.
Но при всех политических пируэтах НВ одна константа сохранялась там всегда – отстаивание интересов великорусского Центра. Сам хозяин газеты писал в 1894 г., раскрывая свое понимание лозунга «Россия для русских»: «Русское ядро населения должно быть крепко, ибо только с его помощью можно владычествовать над народами, входящими в состав Российской империи, и вносить культуру в те новые страны, которые открываются нам в Азии… Коренному населению необходимо дать больше свободы и самоуправления, чем инородцам, чтоб оно явилось могучим культурным центром и направляло окраины и стягивало их в единство государственное, надо раз навсегда, вследствие этого, поставить пределы тем влияниям немецким, польским, финляндским, еврейским, которые открыто или окольными путями пробивались на самую поверхность в ущерб коренному населению… Англичанин покорил себе полмира, потому что он прежде всего и больше всего заботится о себе, о своей англосаксонской расе. Он всячески рос и укреплялся, он развивал свою свободу, свое просвещение, свою торговлю, свою промышленность. Он стремился стать достойным руководителем своих народов и колоний, не завертываясь в сентиментализм. Он сделал еврея полноправным гражданином только тогда, когда сам вырос и окреп так, что чуждые влияния были ему не страшны… „Россия для русских“ именно в том и заключается, чтоб русские люди явились везде как крепкая политическая сила, властная и интеллигентная».
Один из авторов НВ С. Н. Сыромятников в 1903 г. сформулировал ту же сумму идей в виде краткого, прагматического афоризма: «Русский национализм… есть признание права русского народа получить возмещение расходов, понесенных им в постройке империи». Но положительная национал-демократическая программа Суворина («больше свободы и самоуправления») проводилась в газете – отчасти из-за цензурных условий, отчасти из-за его связей с правительственными верхами – крайне осторожно, зато отрицательная («поставить пределы… влияния») более чем энергично, что создавало НВ в интеллигентской среде репутацию органа, специализирующегося на систематической «травле инородцев», прежде всего евреев (но, что интересно, не поляков, к которым Алексей Сергеевич относился весьма благожелательно).
Вполне закономерно, что в этот период происходит отождествление национализма и консерватизма («в 1880-е годы либералы во многом отдали понятие
Таким образом, практически
