вызывает никакого сомнения то, что если у них [совершение] таинств уничтожает бремя грехов, то, к прискорбию, у наших пренебрежение таинствами увеличивает это бремя. Что касается государства, то те привержены аристократии, наши же предпочитают, чтобы все превратилось в демократию и олигархию».
Московские самодержцы, несмотря на недоверие к западным «еретикам», полезными контактами с ними не пренебрегали – итальянские мастера, как известно, и Кремль построили, и русскую артиллерию наладили. Однако от приглашения стать пушечным мясом в войне с османами Россия вежливо и мудро отказалась.
Но территориальная экспансия не только тешила внешнеполитические амбиции московских Рюриковичей, она приносила вполне ощутимую пользу подавляющему большинству русских.
Разгром осколков Золотой Орды означал прекращение исходящих оттуда постоянных опустошительных набегов, жертвами которых становились в первую очередь крестьяне и посадские люди, убиваемые и уводимые в иноплеменное рабство. Благодаря наличию поместного войска стало возможно неуклонное продвижение русской оборонительной линии на Юг. Еще в начале XVI в. она проходила по Оке; в 1527 г. – через Переяславль-Рязанский, Каширу, Коломну, Тулу, Одоев; в 1557-м – через Калугу, Козельск и другие южные города; в конце столетия рубежом становится Донец. Этим не только ставилась преграда нападениям крымчаков, но и создавались условия для освоения Дикого поля, куда толпами перебирались опять-таки простолюдины. «Стремление московского населения на юг из центра государства было так энергично, что выбрасывало наиболее предприимчивые элементы даже вовсе за границу крепостей, где защитою поселенца была уже не засека или городской вал, а природные „крепости“: лесная чаща и течение лесной же речки» (С. Ф. Платонов). Народная колонизация шла рука об руку с государственной.
Показательна история интеграции Казанского ханства. Нередко именно взятие Казани называют точкой отсчета, с которой Московское царство становится империей. Если это так, то сколь различны имперские технологии Москвы и Петербурга! Никакой татарской автономии вроде польской – власть принадлежит московскому воеводе, у татар сохраняется только низовое самоуправление. Никаких привилегий местной знати типа прибалтийских – верхушка казанской аристократии вообще физически уничтожается. Летопись хладнокровно рассказывает: «Божиимъ изволениемъ и его царскымъ великымъ подвигомъ и у Бога прошениемъ и воеводъ и всехъ людей службою к нему, казанские люди лутчие, их князи и мурзы и казакы, которые лихо делали, все извелися (выделено мной. –
«Одни люди черные» – это, конечно, очевидное преувеличение. Средний и низший слой татарских «дворян» был принят на московскую службу, но огромные массивы казанской земли перешли в русские руки. Летопись сообщает, что царские представители в Казани «царевы села и всех князей казанских розделили, и пахати учили на государя и на все русские люди и на новокрещены и на чювашу».
Колонизация шла несколькими путями. Во-первых, это создание «дворцовых сел», принадлежащих непосредственно царскому дому, – в 1678 г. на дворцовых землях уже насчитывалось 15 690 дворов, где проживало примерно 80 тыс. человек. Во-вторых, монастырская колонизация – в 1710 г. церкви принадлежало 14 784 двора (то есть немногим менее 80 тыс. человек); важно отметить, что монастыри набирали работников либо на Руси, либо среди самовольно и незаконно переселившихся русских крепостных и свободных людей, но никогда не привлекали к работе иноверцев. В-третьих, заселение края служилыми людьми с их крестьянами – к 1710 г. служилым людям принадлежало 62 535 дворов крепостных, или свыше 300 тыс. человек. В-четвертых, поток стихийных русских переселенцев – купцов и ремесленников, самочинно селившихся в городах в надежде разбогатеть, а также крестьян и бобылей, искавших лучшей доли. В 1565–1568 гг. в Казани имелось 765 русских торговцев и ремесленников, пришедших из Московского, Нижегородского, Полоцкого и других уездов. В 1646 г. их уже насчитывалось 4751, и они были выходцами из Москвы, Вятки, Костромы, Нижнего Новгорода, Свияжска, Ярославля, Устюга и т. д. Наконец, в-пятых, Казанская земля стала местом политической и уголовной ссылки.
Русским принадлежало большинство промыслов: «…если кожевенное и, отчасти, мыловаренное производство оставались в руках татар, то все другие отрасли промышленности были созданы Русским государством или русскими» (Б. Э. Ноль де). Особенно большой размах приобрели торговля зерном и рыболовство, последнее сосредоточилось в руках московских монастырей, в частности Троице-Сергиева и Патриаршего, имевших собственные флотилии на Волге.
Сама Казань – не в пример Риге или Варшаве – стала русским городом. Татары составляли меньшинство ее жителей и обитали в особой Татарской слободке (150 дворов), им даже запрещался вход в Казанский кремль. В конце XVI в. в городе насчитывалось всего 43 человека татар, чувашей и «новокрещенов». На месте мечетей и палат прежних казанских «царей» встали каменные и деревянные соборы и церкви. К кремлю примыкал обширный посад, улицы которого носили сплошь русские названия: Спасская, Воскресенская, Проломная и т. д. В пределах города строительство мечетей было запрещено. Посадское население составилось из переселенцев из русских городов, которые иногда обосновывались целыми улицами, две из них так и назывались: Псковская и Вологодская.
Как видим, «бенефициарами» казанского завоевания оказались все основные слои русского общества, перед нами эталонный образец национальной внешней политики.
