Каневскому, а непосредственным начальником, гетманом, был назначен один из адъютантов Батория, поляк Ян Оришевский. Другие командные посты тоже достались полякам. Да и громкий титул гетмана предназначен был только потешить самолюбие казаков. В иерархии Речи Посполитой Оришевский сохранял чин поручника.
При этом снова подразумевалось, что остальные казаки «ненастоящие», теряют право называться казаками, предпринимать какие-либо операции. Но они, разумеется, не выразили никакого желания признавать подобные «соглашения». Настоящими-то низовцами они считали себя и действительно были ими. Однако теперь Оришевский стал королевским посредником в сношениях с ними, старался контролировать их через реестровых. А для воздействия на вольную казачью массу Баторий использовал другого своего помощника, Самуила Зборовского. Это был знатный польский магнат, по натуре буйный и невыдержанный. Он участвовал в возведении на престол короля Генриха Валуа. Но на пиру после его коронации по пьяному делу убил высокородного аристократа Андрея Валовского. Суд приговорил Зборовского к изгнанию, и он уехал к казакам, участвовал в их предприятиях.
Потом отправился в Трансильванию, к Баторию, стал его приближенным. А сейчас его снова запустили в казачью среду. Гетман Шах после казни Подковы не верил королю и подчиняться полякам не желал. Еще один лидер казаков, Лукьян Чернинский, также не клюнул на сладкие посулы. В 1578 г. он совершил налет на Перекоп. Но Зборовский развернул свою агитацию. Звал казаков послужить королю. Уверял, что их включат в реестр, дадут жалованье. Правительство подкрепило его деньгами. Он подкупал атаманов, щедро выставлял казакам вино и в результате сумел увлечь около 4 тыс. человек в войско Батория. Это оказалось очень выгодным, казакам платили в 10 раз меньше, чем немецким наемникам.
В 1579 г. начался массированный «крестовый поход» на Россию. В Эстонии наступали шведы. А Баторий двинул огромную армию на Полоцк. Оборонять город вышли не только царские ратники, но и белорусы, даже женщины. Отчаянно отбивали приступы. На помощь им Иван Грозный направил рать Бориса Шеина, но она запоздала, не смогла пробиться к крепости. Огнем мортир поляки подожгли стены Полоцка. Остатки защитников продолжали драться даже в обреченном городе. Тогда с ними вступили в переговоры и предложили свободно пропустить на родину. Они согласились. Но когда вышли из полусгоревшего Полоцка, их коварно захватили в плен. А потом Баторий быстрым маневром окружил рать Шеина. Она погибла почти полностью. Лишь отряд донских казаков атамана Михаила Черкашина сумел прорваться и отступить.
Но союз Батория с Крымом сперва дал осечку. Теперь хан Мехмет-Гирей каждую весну получал из Стамбула приказы водить орду в Закавказье, на войну с персами. Хотя эти походы оказались очень нелегкими. Иранцы стойко защищали свои города, крымцы несли серьезные потери. Климат Азербайджана был непривычным для степняков, тяжелым, вода плохая, воины болели и умирали. Да и добыча оказывалась плохой. Гнать пленных через горы и степи получалось далеко. Они умирали по дороге. Или добредали истощенными, за них нельзя было получить хорошую цену. Среди татар росло недовольство. На этом играли польские дипломаты, и их союзницей стала община работорговцев. Подкупали царевичей и мурз, подталкивали, что выгоднее повернуть на север. Некоторые из них начали выказывать неповиновение хану, бунтовать.
Мехмет-Гирей понял, что может не усидеть на престоле. На 1580 г. он снова получил предписание выступать в Закавказье. Но послал туда только двоих царевичей, они потерпели поражение и отступили. А основные массы татар вместе с ногайцами весной обрушились на русские окраины. Южная граница России уже три года была спокойной, и в Москве знали, что султан повелел крымцам идти в Персию. Набег стал неожиданным. Невзирая на это, степняков отбили от Белева и Алатыря. Но там, где засечные черты еще не были достроены или охрана расслабилась, татарам повезло куда больше. Они прорвались на Рязанщину, пожгли множество сел. Послы хана в Швеции хвастались, что угнали 40 тыс. пленных. Мехмет-Гирей разослал гонцов в казанский край. Пообещал, что повторит поход на Москву, там тоже начались мятежи. Царю пришлось разрывать свои силы – посылать рать на южные рубежи, усиливать гарнизоны в Поволжье.
А Баторий сделал все возможное, чтобы еще больше рассеять внимание русских. На севере шведы взяли Карелу. Отвлекающий удар король нанес на Смоленск, там появился корпус литовской шляхты с артиллерией. Вступили в дело и реестровые казаки Оришевского. Вместе с отрядами татар они ворвались в Северскую землю. Сумели захватить врасплох Стародуб, разграбили и сожгли его. А сам король повел свою армию глухими дорогами через белорусские леса. Вышел к крепостям Велиж и Усвят. Овладел ими и ринулся на Великие Луки.
Бомбы мортир подожгли и этот город, рванули пороховые погреба. Озверелые наемники ворвались в крепость, рубили всех подряд. Гарнизон и жители пали все до единого, королю досталась груда руин, заваленная трупами. Но он развил свой успех. Поймал в ловушку и уничтожил корпус князя Хилкова, высланный на подмогу к Великим Лукам. Перещелкал, как орешки, мелкие крепости – Холм, Озерище, Усвят, Невель. Казаки, воевавшие в армии Батория, возвращались из походов с большой добычей, жалованье им платили исправно, и соблазнялись другие. Зборовский вербовал пополнения для следующих кампаний. Его агитация становилась все более успешной, в 1581 г. на январской раде в Сечи его избрали гетманом. Хотя поддавались не все. Другая часть казаков примкнула к Шаху и Чернинскому, продолжала допекать крымцев и турок.
А полякам победы вскружили головы. Иван Грозный много раз посылал к Баторию своих дипломатов, соглашался мириться, шел на уступки. Куда там! Послов встречали по-хамски, разговаривать не желали. Чем большие уступки делал царь, тем сильнее задирали свои требования король и паны. Письма Батория к Ивану Васильевичу становились все более наглыми. Он называл царя «данником перекопских ханов», издевался, что он родился «от дочери изменника Глинского», насмехался: «Где же ты, Бог земли русской?» Король был уверен, что Россия уже сломлена. На сейме в начале 1581 г. он объявил: «Судьба предает вам, кажется, все государство Московское!.. Дотоле нет для нас мира!» Сейм воспринял это с огромным воодушевлением. Дружно поддержал короля, постановил продлить сбор налогов на войну, причем сразу на два, а по некоторым местностям на три года.
