телеграмм, которые приводит в ней Илиодор, никогда в действительности посылаемы не были. Проверка производилась по номерам телеграмм… кроме того, комиссия имела в своем распоряжении не только телеграфные ленты, но даже подлинники всех телеграмм…». Другой следователь той же комиссии, Владимир Руднев, писал: «Этим вопросом заинтересовался Департамент полиции и на свой риск и страх вступил в переговоры с женой Илиодора о приобретении этой книги, за которую, как я помню, он просил 60 000 рублей… дело было предоставлено на рассмотрение Императрицы, которая с негодованием отвергла гнусное предложение Илиодора, заявив, что белое не сделаешь черным, а чистого человека не очернишь».
Но голословная грязь пользовалась спросом. Если в России книгу Илиодора издали только после революции, то во Франции она была переведена и вышла в свет еще в 1916 г. Илиодор приобрел за рубежом известность в качестве «специалиста по Распутину». Его посещали гости из разных стран, с ним пожелали увидеться даже депутаты германского рейхстага. А он был готов подстраиваться к кому угодно. Перед немцами выразил «уверенность и радость в конечной победе Германии над Россией, что освободит русский народ от притеснителей». Но оказалось, что выгоднее служить не немцам, а другим нанимателям. Очередным гостем стал американец Бернштейн из журнала «Метрополитен». Расстриге предложили превосходные условия.
В июне 1916 г. Илиодор прибыл в Нью-Йорк, и «Метрополитен» заказал у него цикл статей о Распутине. Владельцем журнала был Уитни, один из директоров банка Моргана. А редактор Вигхэм, который вел переговоры с Илиодором, состоял в дружбе с резидентом английской разведки Вайсманом. «Метрополитен» начал публикацию этих статей в сентябре, но через несколько номеров она вдруг оборвалась. Как выяснилось, возле Илиодора появился человек, предложивший стать его новым литературным агентом и передать его труды в другое издание. Это был Фрэнк Кобб, эксперт британского министерства иностранных дел в Нью-Йорке. Позже Вайсман характеризовал его как «надежного сотрудника британской разведки» [98]. Кобб свел расстригу с Вайсманом и его заместителем Твейтисом, и, если до сих пор «разоблачения» Илиодора были обычной порнографией, теперь ему указали: необходимо сделать упор на роли Распутина в подготовке сепаратного мира с Германией. Кобб доверительно сказал ему, что такие статьи станут особенно актуальными в связи со скорыми «изменениями в России». Из этих слов сам Илиодор потом предполагал, что убийство Распутина организовали англичане.
А публикации расстриги и впрямь стали удивительно актуальными. Они появились одновременно с речью Милюкова в Думе. Как бы независимо друг от друга одна и та же информация выплеснулась в Америке и в России. Готовилось и убийство. Одной из аристократических семей, особенно близких к англичанам, были князья Юсуповы, графы Сумароковы-Эльстон. Мы уже упоминали главу этой семьи, Феликса Юсупова, допустившего «немецкий погром» в Москве, где звучали призывы повесить Распутина и постричь императрицу, возвести на престол великого князя Николая Николаевича. Упоминали его супругу, постоянную посетительницу салона госпожи Бьюкенен. Помощник руководителя британской разведывательной миссии капитан Стивен Аллей даже родился в свое время в Юсуповском дворце. А весной 1916 г. посол Бьюкенен отдыхал в Крыму, жил там в гостях у семьи Юсуповых. Кстати, а свой особняк в Петербурге на Литейном проспекте та же самая семья предоставила Центральному ВПК Гучкова, именно здесь угнездилась Рабочая группа.
В столице сверкал сын старого князя, Феликс Феликсович Юсупов-младший. Он, как и его родители, был англоманом, учился в Оксфорде. С юности у него стали отмечать гомосексуальную тягу. В Англии Юсупов близко сходился с несколькими молодыми людьми. Одним из них стал Освальд Рейнер. Он был из небогатой семьи, учился в другом колледже, но Юсупов облагодетельствовал его, Рейнер получил достаточно денег, чтобы тоже перевестись в Оксфорд.
В России молодого аристократа постарались «остепенить», женили на дочери великого князя Александра Михайловича, племяннице царя. Но он продолжал и тайные похождения, подружился с великим князем Дмитрием Павловичем, который вел весьма легкомысленный образ жизни, крутил романы с танцовщицами. Юсупов увлекался и черным оккультизмом, в своем рабочем кабинете поставил статую Люцифера. А его университетский друг Освальд Рейнер был призван в армию, но его сразу забрали в «Интеллидженс Сервис», и в сентябре 1916 г. он в чине лейтенанта прибыл в Россию в состав разведывательной миссии Сэмюэля Хора. Возобновились их близкие отношения с Юсуповым, в документах упоминается, что они неоднократно встречались.
Английская разведка установила наблюдение за Григорием Ефимовичем и его домом. Настолько навязчивое, что это обнаружил сам Распутин. Он связался через знакомых с Хором и предложил ему встретиться, но тот уклонился. Впоследствии Хор жаловался на «упорные слухи» о его прямом участии в убийстве. Шеф британской разведывательной миссии это отрицал, но вынужден был признать, что встречался с лицами, готовившими злодеяние, и знал о нем заранее.
Старец Григорий предвидел, что его земная жизнь подходит к концу. Говорил, что его убьют, генералу Спиридовичу. При последней встрече с государем, при расставании, Николай II, как обычно, попросил благословить его. Но Распутин вдруг сказал: «Нет, теперь Ты благослови меня». Известно его пророчество, оставленное в запечатанном конверте. Григорий Ефимович предупреждал: если его убьют простые люди, нанятые или сбитые с толку мужики, государь может царствовать спокойно. Если же знать и родственники царя — династия погибнет, разразится братоубийственная война. Но у организаторов преступления была своя логика. Распутина нельзя было убивать руками смутьянов и революционеров. Это должно было выглядеть патриотическим актом, совершиться столпами общества, монархистами — якобы под флагом спасения монархии.
В ноябре 1916 г. Юсупов обратился к Распутину, говорил, что нуждается в лечении от своей противоестественной тяги. Состоялось две встречи, где Григорий Ефимович молился с ним. А 16 декабря Юсупов попросил его приехать к заболевшей жене, но поздно вечером. Объяснял, он не хочет, чтобы узнали родители (хотя жена и родители в это время находились в Крыму). Лакеям велел приготовить поздний ужин на 8 персон. Из них были установлены имена семерых приглашенных.
