Но война, вопреки ожиданиям, началась сразу с наступательных действий всех сухопутных сил гитлеровской Германии». /72/.
Здесь возникает два незамысловатых вопроса. Во-первых, где же оперативный план, согласно которому Г. Жуков собирался отразить агрессию гитлеровской Германии? Второй вопрос, почему ни одна из «схем» (так сам Жуков называет оперативный план ведения войны) — ни новая, т. е. жуковская, ни старая, маршала Шапошникова не были использованы начальником Генерального штаба Г. К. Жуковым и не были Приказом переданы в приграничные округа еще 18 июня 1941 года, в результате чего войска приграничных округов ЗапОВО, КОВО, ПрибОВО оказались совершенно не готовы к отражению агрессии, а войска Западного фронта (генерал армии Д. Г. Павлов) к шестому дню войны были почти полностью разгромлены.
Неужели маршал Жуков не понимал(!), что своим признанием он юридически и фактически ставит себя в положение человека, который совершил страшное преступление в условиях военного времени.
Очень не просто, когда речь заходит о «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных сил СССР…». от 18 сентября 1940 года, читать и каким-то образом воспринимать примитивную ложь Жукова.
Мне думается, что в стратегических аспектах ведения военных действий, Георгий Константинович чувствовал очень неуверенно. Именно поэтому, он искренне удивлялся оперативному превосходству гитлеровских генералов при проведении военных операций и объяснял это тем, что «…практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде». Об этом говорит военный историк Н. Ф. Червов в своей книге «Провокации против России». /70/.
А ложь Жукова действительно была странной и удивительной. Убежден, что авторам своих мемуаров маршалу Василевскому и генералу армии Штеменко, было неловко напоминать маршалу Жукову, пусть и чисто риторически, что война, тем более агрессивная, тем более в форме внезапного нападения всеми силами, а Гитлер это не один раз демонстрировал, начиная с 1 сентября 1939 года, начинается именно с внезапных наступательных действий.
Может быть, кто-то заявит, что Тимошенко и Жуков ничего не знали о стратегическом опыте Вермахта! Но ведь военные историки весьма наслышаны о выступлениях тех же Тимошенко и Жукова в декабре 1940 года на совещании высшего комсостава РККА, в которых оба показали себя большими знатоками «особенностей ведения современной войны в ее начальном периоде», ведь все эти положения во всех предвоенных планах обороны были откровенно изложены, о чем открыто напомнили Василевский и Штеменко?!
Однако, более всего маршал Жуков удивил тем, что ожидал якобы приграничных сражений, а оказалось Жуков демонстрировал удивление, что гитлеровцы сразу же внезапно начали наступление всеми силами?! Опять ложь или он не понимает, что говорит, — ведь то же самое он говорил в своем докладе на совещании, а затем изобразил в плане от 15 мая 1941 года. /49/.
Как ни крути, но именно эти слова Жукова означают, что они с Тимошенко действительно готовились к отражению гитлеровской агрессии совершенно по другому плану, отвергнув «Соображения…». от 18 сентября 1940 года, утвержденные И. В. Сталиным.
Нужно сказать, что Георгий Константинович был очень слаб в политике. Как отмечал Главный маршал авиации Е. Голованов, «…Жуков в политическом отношении был абсолютно безграмотен /75/, а в пиаре — особенно, отчего зачастую нес такую несуразицу, что лучше было бы вообще не открывать рот». Именно поэтому Василевский и Штеменко, не желая нести ответственность за якобы канонизацию опыта Первой Мировой войны в плане отражения агрессии Германии, и за трагически кровавые последствия этой канонизации, привели в своих мемуарах суть того плана от 18 сентября 1940 года за двадцать лет до его официального рассекречивания.
Вот эта самая канонизация опыта Первой Мировой войны больше всего была связана с опытом, традициями и героизацией Гражданской войны и И. В. Сталин еще на заседании Главного военного совета 17 апреля 1939 года потребовал покончить с культом прошлого, «перестроиться на новый лад, перейти на рельсы современной войны». Того же Сталин потребовал на совещании 17 апреля 1940 года, подводя итоги советско-финской войны, когда своего поста Наркома обороны лишился Первый маршал страны Клим Ворошилов.
Тогда Сталин на совещании командного состава РККА заявил, что «традиции и опыт Гражданской войны совершенно недостаточен, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет. Командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт Гражданской войны, погибнет как командир. Он должен этот опыт и ценность Гражданской войны дополнить обязательно, дополнить опытом войны современной». /82/.
И еще один очень важный аспект необходимо отметить. Абсолютно без всяких оснований в нашей военной истории появился миф о том, что якобы И. В. Сталину было все равно, какой ценой достаются военные победы, что он совершенно не ценил человеческой жизни. Это, безусловно, дикая ложь. На том же совещании 17 апреля 1940 года Сталин прямо говорил военным руководителям о необходимости бережного отношения к людям, что значительно лучше использовать больше снарядов, мин, патронов, чтобы как можно меньше были потери в живой силе. Он тогда так и сказал, что надо жалеть свою армию. И эту свою позицию он сохранял на протяжении всей своей жизни, и особенно войны. Не раз и не два он открыто упрекал и ругал наших маршалов и генералов за попытки планирования военных операций, приводящих к большим потерям солдат, а под конец войны требовал особенно беречь людей.
Кстати, сам Сталин показал отличный пример — в лично им спланированном и организованном Сталинградском сражении потери в живой силе были в 2–2, 5 раза ниже, чем в любой иной из наиболее известных битв ВОВ. Так среднесуточные безвозвратные потери войск в битве под Москвой составили 10910 чел., на Курской дуге — 11313 чел., в операции «Багратион» по освобождению Белоруссии — 11262 чел., а вот под Сталинградом — 6392 чел. /56/.
