чувств, наличествующего у верующего, а потому не способен его понять. Атеист, со своей стороны, считает это особое «шестое чувство» результатом внушения и самовнушения, продуктом измененного сознания.
Атеист вполне может понять, как современный человек может верить в то, что кроме нашего обыденного материального мира существует еще какой-то иной мир и даже что наш мир является производным от этого иного мира. Вполне допустимая гипотеза. Атеистическое сознание решительно отказывается понимать другое: как современный человек может всерьез верить, что некие специально назначенные люди путем неких символических ритуальных действий, совершаемых над некими специальными предметами, могут устанавливать прямой контакт с этим самым «иным миром». Открывать некий портал в него. И выкачивать оттуда по трубочке некую «божественную благодать». С точки зрения современного рационалиста это все шаманство, первобытная магия. Причем весьма разрушительная для психики. И атеисты имеют право с этим разрушительным, с их точки зрения, влиянием бороться. Разумеется, ненасильственными методами.
Атеисты не только не обязаны выражать почтение к предметам поклонения верующих, они имеют право публично выражать к этим предметам непочтение. То есть совершать то, что среди верующих считается недопустимым и именуется кощунством, святотатством, богохульством. Когда же некая часть верующих пытается оградить предмет своего почитания от публичного выражения непочтения путем насилия, в том числе государственного, путем введения идеологических запретов и судебного преследования, противодействие таким попыткам становится не просто правом, но и обязанностью. Целенаправленная публичная десакрализация религиозных символов является законным средством борьбы с попытками принудительной сакрализации. Тем более в ситуации, когда религиозное мракобесие прямо поставило себя на службу оголтелой политической реакции и превращается в цементирующий раствор фашизоидного путинского режима.
Новое путинское большинство
Сбылась мечта патриота
Депутат-справедливец Олег Михеев подготовил законопроект об уголовной ответственности за оскорбление патриотических чувств. Карать он предлагает в первую очередь тех, кто высказывает сожаление, «что культурные немцы не завоевали дикий Советский Союз».
Такое обоснование нужды в подобном законе очевидно лживо. Людей, сожалеющих о том, что нас не завоевал Гитлер, очень немного, они не имеют широкого выхода в публичное пространство и не представляют собой какой-то значимой общественной проблемы. Зато гораздо больше других людей. Тех, кто считает оскорблением своих патриотических чувств не только любую негативную оценку действий того государства, с которым они себя отождествляют, но и любое упоминание исторических фактов, которые могут быть расценены как постыдные для этого государства.
Об этом, собственно, говорит и сам Михеев: мол, отсутствие уголовного преследования позволяет устраивать вакханалии ко Дню Победы всяким публицистам, «кое-кто из которых» доходит до сожалений о том, что нас не завоевали немцы. То есть уголовное преследование нацеливается не только на этих «кое-кого», а на всех, именуемых Михеевым «сторонниками альтернативного взгляда на историю». Ясно же, что не надо быть поклонником Гитлера, чтобы признавать катынский расстрел преступлением сталинского режима. Чтобы признавать, что СССР помог Гитлеру развязать Вторую мировую войну и на первом ее этапе фактически участвовал в ней на его стороне. Что война против Финляндии была агрессией, присоединение Прибалтики было аннексией, а советские солдаты там были оккупантами.
Не нужно быть поклонником Гитлера, чтобы признавать, что советские вторжения в Венгрию, Чехословакию и Афганистан были государственным разбоем. Чтобы сочувствовать тем жертвам этого разбоя, которые ему сопротивлялись. Наконец, не нужно быть поклонником Гитлера, чтобы признавать грязную колониальную войну РФ в Чечне преступлением против человечества.
Именно на это все будут оскорбляться патриотически озабоченные граждане вроде Михеева. И требовать уголовного преследования. И новый закон откроет им эту возможность. Потому что единственный критерий «оскорбления чувств» – субъективное ощущение оскорбившегося. Достаточно чтобы ему не нравились взгляды другого человека и он хотел бы этого человека за их высказывание посадить.
Людей часто оскорбляют взгляды, противоположные их собственным, и это бывает взаимно. Если закон берется защищать чувства, это значит, что он должен признать чувства одних достойными защиты, а чувства других – нет. Взгляды одних он должен объявить правильными, а взгляды других – запрещенными, поскольку они оскорбляют чувства людей с правильными взглядами. То есть такой закон вводит государственную идеологию.
Введение государственной идеологии прямо запрещено Конституцией, так что законопроект Михеева является прямым посягательством на основы конституционного строя. Я признаю за каждым право предлагать любое изменение конституционного строя, даже самое фашистское. Не думаю, что депутата Михеева кто-нибудь привлечет к уголовной ответственности за его законопроект, но если это случится, торжественно обязуюсь принять самое активное участие в кампании его защиты. Пока же этого не произошло, считаю необходимым подчеркнуть: законопроект вводит принцип фашистского государства, это фашистский законопроект, а депутат-справедливец Олег Михеев – фашист. Хотя и не носит свастику.
Государство, использующее в качестве «главной духовной скрепы нации» принудительную гордость за любые свои действия, – фашистское государство. Цель фашистского государства – лишить людей способности стыдиться за постыдное в своей истории. Лишить способности сочувствовать жертвам государственного насилия. Лишить народ совести. Сделать его способным оправдать любую мерзость. Способным совершить любую мерзость.
Даже депутаты-заединщики встретили инициативу лихого справедливца с некоторой настороженностью. Один назвал вопрос «очень деликатным»,
