Весь вечер я провел с Анной, гуляя по прибрежной полосе и ведя бесконечные, ничего не значащие разговоры. Анна, еще не совсем оправившаяся от болезни, опиралась о мою руку и мне было особенно приятно чувствовать ее молодое горячее тело около себя, особенно в такой обстановке, где я мог быть ее защитником и спорой.
Выспавшись накануне, нам не хотелось уходить в пещеру, служившую нам спальней, и после ужина, отойдя от лагеря, мы сели на камне у самого моря, наслаждаясь и дивным теплым вечером и тем, что мы находимся на твердой земле. В лагере все уже легли спать, когда вдруг до моего слуха донесся с той стороны горы отдаленный плеск воды.
Мало-помалу плеск становился все отчетливее, пока наконец не перешел в один сплошной гул разбрызгиваемой какой-то чудовищной силой воды. И вдруг до нас ясно донесся звук довольного пофыркиванья какого-то гигантского животного. Звук этот на мгновение заполнил воздух, затем послышался шум от падающих камней, продолжавшийся несколько минут, и все смолкло.
В ужасе мы сидели, прижавшись друг к другу, не зная, чем объяснить слышанное, не зная, что предпринять, пока наконец дрожащая от страха Анна не встала и повлекла меня за собой к лагерю, где все уже спали и никто не слышал странных звуков.
Ночь я спал неспокойно, просыпаясь каждые полчаса и подолгу прислушиваясь, не повторится ли слышанный мною звук, пока наконец не наступил рассвет.
Едва только стало достаточно светло, я разбудил Брэдди и предложил ему пройтись. Жизнерадостный ирландец быстро вскочил и, кое-как наскоро умывшись, последовал за мной. По дороге я рассказал ему все происшедшее накануне и Брэдди сомнительно покачал головой:
— Мне думается, — сказал он, — что вам все это померещилось… просто напряженные нервы после…
Но он не успел договорить: сильный шум от падавших по ту сторону горы камней перебил его. Затем, как и накануне, послышался мощный плеск волны, все усиливающийся, среди которого мы ясно услышали повторенное несколько раз довольное пофыркивание. Затем все смолкло.
По силе звука можно было судить о величине животного, которое должно было быть огромных, невиданных размеров.
— Что за чертовщина?.. — воскликнул Брэдди. — Что это может быть?..
— Оно… — сорвалось у меня, вспоминая слова боцмана.
Про охоту мы забыли и молча вернулись к лагерю, не зная, что делать.
После обеда я отозвал капитана и рассказал ему все, не пропуская ни одной подробности. Капитан молча выслушал рассказ и, ничего не ответив, вернулся на свое место. Брэдди не удержался и посвятил всех в тайну горы, как он окрестил загадочные звуки. Вечером никто не хотел ложиться спать и все, сидя у костра, ждали событий.
Спустя приблизительно час после того, как стемнело, до наших ушей донесся сильный плеск воды, затем гул от падающих скал. Гул все приближался к нам и вдруг масса камней и земли покатилась на нашу сторону. Внезапно какой-то тяжелый предмет со свистом пронесся в воздухе и грузно упал в нескольких шагах от костра. Еще некоторое время слышался шум, уже по ту сторону горы, и затем наступила тишина.
Брэдди первым опомнился и бросился к упавшему предмету, осветив его горящей головней.
Это была небольшая дикая коза, еще трепетавшая в предсмертных конвульсиях.
Какая нечеловеческая сила сбросила ее с горы, заставив пролететь в воздухе такое расстояние?
Новая необъяснимая загадка…
Козочка, сделав несколько конвульсивных движений, вытянулась и замерла, и капитан, подойдя, поднял ее и стал разглядывать.
— Это какой-то мешок с костями… — ворчал он, ощупывая животное. — Ни одной целой кости… Все разбито вдребезги…
В этот же день, несмотря на страх, мы отлично поужинали свежим мясом козы, которое оказалось великолепным.
Брэдди весь вечер был серьезен и, против обыкновения, не проронил ни слова. После ужина он обратился к капитану:
— Разрешите, капитан, мне завтра утром подняться на гору… Так жить под вечным страхом неизвестного положительно невозможно… Лучше уж что-либо одно…
Капитан вначале ни за что не хотел отпустить Брэдди, но потом согласился, поставив ему условие не идти дальше вершины горы.
Я заикнулся было сопутствовать ирландцу, но капитан решительно отклонил мою просьбу:
— Нас и так мало, — сказал он. — Если уж рисковать, то пусть рискует один… Кроме того, одному легче спрятаться в случае опасности…
Я не стал возражать и украдкой взглянул на Анну, глаза которой сияли радостью, видя, что капитан отказал мне в разрешении сопутствовать Брэдди в его экспедиции.
Когда на следующий день я проснулся, Брэдди уже не было. Очевидно, он ушел еще ночью, чтобы к рассвету начать уже подъем.
Взобравшись на высокую скалу около лагеря, я не спускал глаз с линии гор и одно мгновение мне показалось, что на неясном еще фоне неба мелькнула фигура лейтенанта.
