конвульсиях…
Другой брат бросился было на помощь, но ударом дубины Человек убил и его…
Ради Идеи Человек пролил кровь ближнего своего, убил братьев жены, лишив ее и детей последней поддержки…
Но об этом мало думал Человек, радуясь, что так легко отделался от братьев.
Вскочил он на их лошадь и, ударив вожжами, поспешил вперед, оставляя за собой кровь, страдания и слезы…
Торопился Человек вперед. Дни и ночи не спал и ехал, пока измученная непосильной работой несчастная лошадь не пала, смотря с укоризной потухающим взглядом, в котором виделась смерть, на безумного человека, погубившего ее.
Не обратил внимания Человек на страдания животного. Соскочил он с ненужной теперь телеги и, взвалив сумку на плечи, быстро зашагал вперед.
Долго шел он, изредка останавливаясь в деревнях, селах и городах, чтобы купить припасы, необходимые для жизни, пока у Человека не вышли все деньги, те деньги, ради которых он оставил голодать семью, обрек ее на голодную смерть…
Но это не смущало Человека, пожертвовавшего всем ради Идеи.
Зарабатывать себе пропитание он не хотел, так как это отняло бы у него время в его безумном стремлении вперед, поэтому они стал просить милостыню, выпрашивая жалкие куски, могущие поддержать его существование…
Ради Идеи он протягивал руку, унижаясь и пресмыкаясь перед имущими, поскупляясь самолюбием, чтобы только не задерживаться, не отдалять желанной минуты…
Но пришли холодные дни. Милостыни не хватало, чтобы быть сытым и иметь теплый угол ночью.
Человек стал кашлять и слабеть.
Тогда он ночью вышел на большую дорогу и убил проезжавшего купца, отобрав у него толстый бумажник, обеспечивающий ему много дней сытой жизни.
Ради Идеи он убил и ограбил, отнял трудом нажитые деньги у ближнего своего…
Быстро теперь двигался Человек, погоняя лошадей и не жалея так легко доставшихся денег.
Но, наконец, вышли и они и Человек принужден был пробираться дальше пешком.
Делал он попытки ограбить проезжавших, но неудачно. Ехавший оказался сильнее Человека. Защищаясь, он выбил Человеку глаз и сломал ему руку.
Окровавленный, терпя страшную боль, все же продолжал Человек идти вперед сквозь леса и кустарники, через реки и болота… Одежда его превратилась в лохмотья, весь оброс он волосами, грязь и болотная тина густой корой покрывали его тело, насекомые не давали ему спать.
Так долго шел он, пока, наконец, выйдя на опушку дремучего леса, через который он много дней пробирался, питаясь дикими ягодами и листьями деревьев, Человек не увидел перед собой город, ярко сверкавший золотыми главами церквей в прозрачном воздухе.
Силы Человека удесятерились и, забыв все невзгоды и страдания, он быстро пошел вперед.
Восторг замирал у него в груди, дыхание захватывало… Вот, наконец, та цель, ради которой он пожертвовал жизнью, выйдя из деревни молодым, красивым, полным сил и достигнув цели избитым жизнью стариком, сморщенным, седым, едва держащимся на ногах, с выбитым глазом и сломанной рукой…
Вот и ворота города.
Не останавливаясь, прошел Человек мимо и направился к главной улице, сопровождаемый подозрительными взглядами прохожих, в которых читалось отвращение…
Почти бегом достиг он площади и приблизился к красивому золотому дворцу, в котором жила Идея.
Стремительно бросился он к лестнице, но на первой ступеньке ноги его подкосились и, обессиленный, он упал на холодный мрамор, а в сердце его птицы достижения пели радостный гимн царице Идее…
Ползком Человек достиг двери и вошел в комнату.
В глубине на золотом троне сидела женщина и в ее чертах, расплывавшихся в полумраке, Человек смутно узнал ту, ради которой он всю жизнь неудержимо стремился вперед.
Человек подошел ближе, с восторгом простер руки и в ужасе остановился.
Перед ним вместо юной, прекрасной чистой красавицы Идеи сидела пожилая женщина, скрывавшая морщины стареющего лица под густым слоем белил и румян…
— Ты ли это, прекрасная Идея?.. — с горечью воскликнул Человек. — Ты ли это, бывшая прежде такой неземной, такой воздушной, такой недосягаемой?..
— Да, это я!.. — спокойно ответила Идея. — Я ждала тебя, Человек…
Человек в отчаянии сделал шаг назад.
