Оказалось, и вправду замышляют. Не просто замышляют – злоумышляют! Прознали откуда-то, лиходеи, что завтрашним днем в этих местах ожидается приезд государя и Барклая вместе с ним. Может, какие штабные причуды их сюда повлекли, а может, чье подлое коварство. Вот и вздумали затаившиеся вражины преподнести Наполеону дорогой «презент». Теперь же тайно сговариваются: у кого сколько людей, кто их куда поведет, а заодно и как моих гусар половчее извести, чтобы вдруг не помешали.
Тут-то хозяин имения и заяви, что, мол, пытаться напасть на лагерь – дело опасное, даже если удастся парней моих одолеть, много своих людей потерять можно. Однако есть шанс все обстряпать хитрее: раз повадился русский поручик к его жене ездить, то стоит его изловить и силой заставить приказать отряду сложить оружие.
На что пошел сволочь – жену свою за сестру выдал, только бы меня сюда приманить и, бдительность усыпив, поудобнее расставить силки для государя и главнокомандующего! Сижу, зубами скриплю, кулаки чешутся, так и вмазал бы в панскую рожу! Ан нет, притаился, как мышь под веником. Наконец, порешили заговорщики на другой день собраться в этом же поместье и людей привести. Затем уж, как на охоте, по номерам расставить: кто завлекает, кто загоняет, кто эскорт отсекает… И наш соглядатай, продажная душонка, у них вроде как за главного.
Когда разъехались, прелестница моя на чердак пробралась, а я уже там ее поджидаю. Говорю, что все мне известно про их коварную затею, а сам внимательно смотрю, как она себя поведет. Красавица мне на шею бросилась: мол, никогда против меня и царя не злоумышляла и влюбилась, едва увидев. В общем, доказала она мне свою любовь и не раз доказала. Там же и сговорились мы поломать вражий замысел на корню.
Я тихо из гнезда заговорщиков выбрался, в лагерь примчался и галопом послал в город троих моих усачей за шампанским и снедью. Все имевшееся у меня в кошельке серебро употребил до последнего рубля! Привезли мои удальцы полные корзины, на дно мы положили заряженные пистолеты – вот как раз пара из них.
Чуть свет отправился я с парнями в гости к моей зазнобе. Еду, улыбка до ушей, песни распеваю – не разведка, а кабак столичный! Приезжаю, выходит хозяин на крыльцо, я его обнимаю и заявляю: «Именины нынче у меня. День святого мученика царевича Дмитрия Угличского. С вами, дорогими людьми, приехал отметить!»
Шляхтич кивает, улыбается, зовет праздновать. Говорит, что как раз и гости должны съехаться… А мне только этого и надо. Как собрались «гости», велел я внести шампанское. Молодцы-гусары корзины втащили, бутыли на стол выставили и ждут моего приказа. Я и говорю: «Сейчас вам покажу, как мы, гусары, бутылки открываем».
Беру одну из бутылок, подхожу к нагрянувшему как раз нашему соглядатаю и с размаху хлобысь его по макушке. Гости было с места вскочили, ну да гусары еще те ухари: выхватили со дна корзин пистоли – сидеть, паскуды, и не двигаться!
Тут-то злодеи и сообразили, что сами в западню попали. Как говорится, не рой другому яму… А меж тем полюбовница моя зажгла в своей комнате фонарь да на подоконник выставила, что было уговоренным сигналом. К тому моменту уже вся сотня близ того поместья собралась. Когда наши храбрецы нагрянули, никто во дворе и ойкнуть не успел.
Но спустя несколько дней о том случае уже и не вспомнил никто, не до того было: Наполеон перешел Неман. Однако же кто знает, как бы вся история пошла, ежели б удался тот замысел, и государь наш, император Александр Первый, вместе с Барклаем к Бонапарту в плен угодили.
Вот так-то, друг мой. Диву порой даешься, какими извилистыми тропами шагает причудница Судьба. Хотя и человек на ее пути – не просто лист, гонимый ветром. Слышал, поди, про то, какое государь Александр Первый, едва взойдя на престол, устроил испытание графу Аракчееву?
– Признаться, не доводилось прежде.
– Ну так слушай…
…Александр Первый Аракчеева в ту пору весьма не жаловал, а убрать его с глаз долой вроде как и не за что было. Тогда император придумал хитрый трюк. Вызвал к себе графа, положил при нем в портфель два листка бумаги и говорит: «На одном я написал „уходите“, а на другом — „останьтесь“. Доверьтесь судьбе и тащите свой жребий». Ну а правду сказать, его величество схитрил – на обоих листках написал «уходите». Но и Аракчеев-то отнюдь не дурак был, похитрее молодого государя. Вывернулся! Вот угадай: как?
Ответ смотрите на с. 182.
– Или, к примеру, взять сражение под Лейпцигом, знаменитую Битву народов, – продолжал рассказывать Ржевский. – Я своими глазами видел, как пушечное ядро угодило меж императорами России и Австрии и стоявшим тут же королем Пруссии. Однако ж, на счастье, не взорвалось. Зато, как мне сказывали, другое ядро в том же сражении пролетело меж Наполеоном и одним из его генералов, ударило в стоящее за ними дерево и рикошетом попало в того самого генерала. А ведь могло и в другую сторону уйти.
А вот еще случай, уже из древней истории, когда мельчайшая, по сути, малость могла в корне изменить ход истории. Помнишь ли ты о походе Ганнибала через Альпы?
– Конечно. Сей доблестный полководец, зная силу римских легионов, решил обойти крепости римлян и ударить там, где его не ждут, – со стороны
