Из пецы вылил кровь жиганец, но таче повязал шматом ранку; патронами залил свой наганец, во дворе принял залпом ханку… По окраине глухой он поканал, оставив места людой набитые; вскоре до железки он доканал, заметив руины ванов забытые… Восе по крышам домов бродит: нема внутри никаких жильцев; помале сверху на город глядит: нема вблизи поганых рыльцев… Вегана стон толпа не услышит, тока вороны кружат над гычей; раненый волк на ладан дышит, но свен помоги витает и ничей… Под стук колёсный вор кимает: вагоны вот по рельсам хлывут; потом он веки свои поднимает: облака вот по небесам плывут… Взоры до синих далей заводит, дымкой сена создавая марево; вскоре лучи свои соле отводит, в небосклоне оставляя зарево… Над городом опускается вечер, бродяга устало слегка дремлет; по городе вихрем гуляет ветер, бродяги волоса шибко треплет… Сумрак модом стелется вокруг, из нагара вот мерцают огоньки; с трудом он подымается вдруг, в чердак прокоцают его коньки… Огонь зажёг в темени мрачной и молча хрястал сухари в тиши; потом залёг в гимани табачной, а кругом шастали серые мыши… В чердаке сыром немота царит, только враны местами каркают; ни лампада в темноте не горит, только светила вдали сверкают…
