относилась к рассказу, дал мне храбрость продолжать.
— Жить было можно, — без сомнения, трудно, но можно, — сказал я. — Мне удалось выдержать магистерский экзамен. Я достиг того, что сделался главным заведующим в лаборатории Дюрье.
— Какого Дюрье? Директора лаборатории по виноделию?
— Того самого. Что же сказать вам еще? Я написал несколько сочинений, которые, благодаря моему учителю, были одобрены более, чем по достоинству. Я с успехом выдержал докторский экзамен и, может быть, когда-нибудь стану профессором в университете.
— В этом заключается ваше честолюбие?
— Да.
Тень задумалась. Я не решался прервать ее размышлений, так как мне слишком приятно было на нее смотреть. Она была все в той же одежде: ее белая шея была открыта, и у самого начала ее, налево, я заметил черное пятнышко, точно нарочно тут помещенное, чтобы оттенить белизну кожи. Широкие рукава кончались на локте и выказывали прелестные руки, округлые запястья и очень маленькие кисти с тонкими пальцами. Мне видны были тонкие ножки с узкими удлиненными ступнями в голубых шелковых чулках и в маленьких атласных туфлях. Я любовался и тонкой круглой талией, красивыми очертаниями бедер, грудью, которая гармонично-выпуклой линией обозначалась под слегка вырезанным корсажем. Но если фигура была так красива, то что сказать вам про лицо? Представьте себе овальное личико, прямой и тонкий носик с маленькими, тонкими, узкими ноздрями, точно перламутровыми, крошечный рот, пухлые губы, превосходные зубы, волосы светло-каштанового цвета и глаза. Никогда, доктор, я не видывал глаз таких прозрачных, таких глубоких, таких кротких! Мне кажется, что я никогда не устану любоваться их ясным взором.
Я улыбнулся воодушевлению молодого химика; он сейчас же заметил это и сказал:
— Вы должны считать меня глупым, не правда ли?
— Вовсе нет, вовсе нет, мой молодой друг.
— Конечно. Я сам считаю себя совершенным дураком, потому что, сколько ни рассуждаю, сколько ни твержу себе, что все это вижу во сне, я не могу отделаться от сладкого волнения при мысли о моем призраке. Но я напрасно задерживаю вас: уже три часа и, может быть, у вас есть еще дела?
— Я свободен до четырех. Если у вас есть время, продолжайте рассказывать лишь о вашем сне. Вы остановились на том моменте когда, окончив рассказ о вашей жизни, вы погрузились в созерцание призрака, описанного мне вами.
— После довольно долгого молчания, моя собеседница спросила о подробностях моей теперешней жизни, о моих ежедневных занятиях, о работах, меня занимающих.
— Моя жизнь очень проста, — отвечал я ей. — В восемь часов утра я иду обыкновенно в лабораторию. Я наблюдаю за студентами, занимаюсь с некоторыми из них. В полдень я иду завтракать к матери, здоровье которой очень слабо. Несмотря на силу ее духа, она никогда не могла утешиться в смерти моего отца; она страдает также от бедности, заменившей нашу былую роскошь. Без четверти в два я направляюсь опять в университет и ухожу оттуда довольно поздно. Я возвращаюсь домой и обедаю вдвоем с матерью; потом болтаю с ней или читаю ей что-нибудь до десяти часов; тогда она ложится спать, в то время как я еще занимаюсь до полуночи.
— А во время отпуска?
— Я ни разу не брал его с тех пор, как умер мой отец.
— Несомненно, вы — превосходный сын, — сказала мне Тень. — Бог благословит ваше мужество и вашу сыновнюю любовь. Скажите теперь, что делаете вы интересного? Расскажите, какие исследования вы производите.
— Я наведу скуку на вас, прелестная мечта, — ответил я печально. — Какой интерес можете вы найти в моих химических анализах?
— Не думайте, что я совершенная невежда. Я имею высший диплом и немного знаю химию. В какой области работаете вы по преимуществу?
— Я изыскиваю практический способ удалить из вина сернистую кислоту или, по крайней мере, избыток этой кислоты. Вам известно, что большая часть сернистой кислоты, получающейся от пропитывания бочек серой и от сцеживания, превращается в серную кислоту и сернокислые соли. Я хотел бы найти вещество, могущее заменить серную кислоту.
— Вы рассчитываете на успех?
— Надеюсь. Я сделал множество опытов, которые обещают удачу. Если мне посчастливится, тогда я, пожалуй, верну моей матери былой достаток.
— Хочу, чтобы ваши желания исполнились, — сказала мне Тень серьезным тоном.
Наш разговор принял вскоре более интимный характер: мы поговорили о нашем странном ночном существовании, об удовольствии, которое нам доставляют беседы в ночной тиши. Я заметил, что Тень, по-видимому, так же рада меня видеть, как я сам бываю счастлив, приходя к ней. Я имел большое желание спросить, как ее зовут, но не посмел. У меня было какое-то безотчетное отвращение к расспрашиванию: мне казалось, что расспросы разобьют мое хрупкое счастье.
— Какая жалость, что все это — лишь сон! — сказал я, вздыхая. — Как жаль, моя прелестная иллюзия, что вы — не живое существо!
Тень грациозно скрестила ноги, закинула руки за голову и весело откинулась назад, заливаясь смехом.
