подпортим гадамИх нижнее белье.Сигнальная ракета —«В атаку, вашу мать!!»И жалко напоследок,Что не могу летать.Но я летел, не чуяНи ног своих, ни мин.Лишь думал – добегу я,Капут тебе, Берлин.Все – нет соседа справа,Летят мозги в лицо,И я не по уставуГоню вперед бойцов.Убило б поскорее,И лучше – наповал,А взводный взял левее,Но зря – не угадал.В чужих кишках и кровиБежали те, кто мог,А на немецком полеЛежал комбат без ног.Дошли мы до Берлина,Не о цене сейчас,Но вместо сердца – минаУ каждого из нас.2004ПЕСНЯ БЫВШЕГО ШТРАФНИКАПод тяжелый взгляд конвояСнится мне, что я на воле,А не мордой у стены.Но недолго спится стоя,Ведь в конвой – всегда по двоеХодят с каждой стороны.Я усталый для побега,Без еды и без ночлегаПо таежной целине,Нанесло на сердце снега,И еще свинцовей небо,Чем когда-то на войне.Степь, как белая скатерть расстелена,Только снег, чем-то красным горит,То ли кровью вчерашних расстрелянных,То ли пайку клюют снегири.Жизнь российская – не сахар,Будь ты пекарь, будь ты пахарь,С этой проклятой войной.Я не знал в штрафбате страха,Я добрался до Рейхстага,А теперь вот – за стеной.На войне все было ясно:Жить до пули и фугаса,И ни шагу чтоб назад.Были мы штрафное мясо,Но горели из-под касокГневом русские глаза.Степь, как белая скатерть расстелена…Редок случай мой и странен —Не был я ни разу ранен,Кровью, бишь, не искупил.И теперь конвой заранееБез чинов нас бьет и званий,Чтоб забыли кто кем был.Но напомнят особисты,На расстрел круты и быстры,Про неснятую вину.Снег в побег зовет искристый,Только бегать нету смысла,Коль в своем сидим плену.Степь, как белая скатерть расстелена…2005Я ВЕРНУЛСЯ С ВОЙНЫ…Я вернулся с войны,Но вернулся один.Нам погоны даны,А иконы – другим.Матерей и отцовОтрыдавшая грусть…Их молитвы без слов.Я учил наизусть.Я, как все, не могуВсе забыть и простить,И родному врагуВсе грехи отпустить.Я давно уж не тот,И Россия – не та.В моем сердце живетЛишь одна пустота.Я вернулся с войныТелом, а не душой.Где легли пацаны,Там теперь дом родной.Не кури так, отец,И не всхлипывай мать.Заперт сердца ларец,И ключей не сыскать.По полям всё кружит и кружит воронье,Задыхаясь от ветра, я молитву свою возношу,И все громче мой черный ангел поет, —Это значит, что я за закат ухожу…2004ВЕТЕРАНСидел на грязной мостовойВ пригожий майский деньСтарик, поникнув головой,В свою упершись тень.Сидел с бутылкою в рукеСреди толпы – один.А на потертом пиджакеВдруг – орден – за Берлин.Звенела новая листва,Шумела молодежь…Как гильзы, падали слова«Даешь Рейхстаг, даешь!»Два пионера подошлиС участием в глазах,Подняли старика с земли,А он, хрипя, сказал:«Эх, что-то мне нехорошо,Дороги не найду.Вот до Берлина я дошел —До дома не дойду».Тот шепот, громкий как набат,Забыть мне не дано.В России брошенный солдатПил горькое вино.Он шел, опершись на детей,Нетрезвый и святой.И дети, вместо костылей,Долг исполняли свой.У нас ведь правды не найти,Пусть будет хоть такой:Кто до Берлина мог дойти,Не смог дойти домой.2004ПОХОРОНКАВ безлюдной деревне – хозяином клен,Под ним приютилась избенка,И встал на пороге старик-почтальонС дрожащей в руке похоронкой.Зайти не решаясь, хотя не впервойИз сумки ему приходилось,Как будто из сердца, нетвердой рукойБеду раздавать или милость.В той хате жила, вернее, ждалаПоследнего младшего сынаСтарушка, что раньше зазнобой была,Что с ним хороводы водила.Хоть жизнь обернулась другой стороной,Но в сердце заноза застряла,И та, что не стала навеки родной,Навеки любимою стала.Заплакал старик, на приступок присел,Казенный конверт разрывая,И клен, понимая, тихонько шумел,Надежду, как будто, вручая.2005ДОНСКАЯ КАЗАЧЬЯСловно батя, ковыль стал седой,И состарилась степь, как и мать.А казак, навсегда молодой,В той степи оставался лежать.На крутом на донском берегуСедока ищет конь вороной,Не скакать уж на нем седокуНа врага в злой и яростный бой. — По весне на ДонеСердце вдруг застонетДа слезу уронит старый атаман.Ходют, ходют кониПо весне на Доне,Да ко мне не ходют на горюч- курган.Спит за Доном родимый курень,Да казачке не спится одной,У плетня, не накинув чекмень,Смотрит в степь атаман куренной.Будто ждет из похода сынов,Что когда-то в бою полегли,Только степь не отдаст казаков,Что своей не отдали земли.По весне на Доне…Птицы строем над степью летят,В засиневший врезаясь, рассвет…И отцы по станицам не спят,Будто ждут от пернатых ответ.Шашки в ножнах до срока висят,А над Доном висит тишина.Лишь рубцы на душе заболят,Только тронет ковыль седина.2005* * *Напрасно мы с годами спорим,На пне души проступят кольца,Как срублен буду я под кореньКаким-то юным добровольцем.Что на душе я прятал с детства,Что не достать и гвоздодером,Легко нашарится на сердцеКаким-то юным мародером.Не даст забыться рифмы ломка,Но стих не пропадет задаром,Как приговор, прочтенный звонкоКаким-то юным комиссаром.Врагов своих рубил до рудыИ с трусов я срывал погоны,Но сам разжалованный будуКаким-то юным эпигоном.2005* * *До атаки нас было трое,Кто с другими делил сахарок,Я, Лопанин, Клим из ДжанкояНазывали друг друга «браток».Каждый знал про жену другого,Но всегда тосковал о своем,Повторяя каждое слово,Если вслух кто-то грелся письмом.Были вместе мы со Смоленска,А в пехоте год – сразу за пять,Натирали медали до блеска,Чтобы с блеском потом воевать.Но судьбу пайком не разделишь,И по кружкам фарт не разольешь.Тут хоть в Бога веришь – не веришь,А в атаку крещеным встаешь.Клим пал первым смертью героя,И еще молодая вдоваУронила ведро вдруг в Джанкое,Как от пули, осев на дрова.Добежал до фрица Лопанин,Но не все задалось в штыковой.Он убит, я даже не ранен,И прибавилось в Гдове вдовой.Слышу: Дарин – выйти из строя, —Вот медаль, раз остался в живых.До атаки нас было трое,А теперь – я один за троих.Мне отрезал жизни краюхуИз небесного штаба Господь,Да не додал только вот духуВдовам прошлым сердца уколоть.Я в окопах свое
